Курьеры работают на пределе, обеспечивая мне связь
Элоатри смотрела, как искривленный хаос Рифта постепенно выпрямляется, завихрения туманностей уходят обратно к звездам и нанесенная галактике рана заживает. Когда движение остановилось, расселина среди звезд осталась, но теперь стало видно, что она имеет форму узкого кривого конуса. У его основания светился красный огонек.
— Пожиратель Солнц, — сказал Омилов. — Регрессия подтверждает мою гипотезу о том, что это он создал Рифт.
Но Верховная Фанесса уже все поняла. Она вспомнила Томико и чашу, наполненную кровью, снова увидела темнолицего, плечистого мужчину, глядящего на нее. Теперь она знала, что образ ресторана в ее видении был многозначен — пищеварительный архетип подтверждал мощь того, с чем они столкнулись.
Элоатри сказала Омилову, в чьих глазах отражались звездные огни:
— У меня для вас тоже есть жуткая, но волнующая радость. Об этом пока что не знает никто, кроме гностора Мандериана. Я нашла последнего члена Единства.
— Вот как? — вежливо удивился Омилов. Это не произвело на него впечатления.
— Это Анарис ахриш-Эсабиан, сын и наследник Аватара.
Гностор выпустил воздух, словно его ударили в грудь.
— Он на Пожирателе Солнц, и он наш враг.
— Что касается Пожирателя Солнц, то Эсабиан созывает темпатов для его активации. Что Анарис нам враг, это правда, но, похоже, он и отцу своему враг.
Омилов рассеянно кивнул:
— Активация активацией, но не думаю, чтобы Эсабиан мог получить полный контроль. Гиперреле, доставленное капитаном Маккензи, — это почти непостижимый для нас механизм, черный ящик, если хотите. Я питаю огромное уважение к тому, кто сконструировал переходные блоки между этой урианской машиной и человеком.
— Эсабиан мыслит только в категориях контроля, — заметила Элоатри, слегка раздраженная педантизмом, в котором искал убежища гностор.
— Не знаю, верно ли это в отношении Анариса, — вмешался Мандериан. — В информации о годах его заложничества, которая имеется на Аресе, многого недостает. Я запросил добавочные сведения, но падение С-лифта нарушило почти все звенья связи Артелиона с ДатаНетом.
— Так или иначе, наши цели совпадают, гностор Омилов, — сказала Элоатри, глядя на Рифт. — Вы хотите сохранить Пожиратель Солнц для науки...
Внезапно она осознала, что смотрит на Рифт, каким он был в кульминационный момент той самой катастрофы, которая десять миллионов лет назад уничтожила также и Ур. Она отвернулась от этого страшного зрелища, и вера в путь, указанный ей Телосом, поколебалась.
— А вы, нумен? — спросил Омилов.
— А я — я должна позаботиться о том, чтобы Единство оказалось на Пожирателе Солнц до того, как он будет уничтожен.
* * *
Себастьян Омилов уставился на Верховную Фанессу. Ее лицо было в тени, и в глазах отражались звезды. Ему показалось, что он смотрит через пару прозрачных окон в бесконечность, и он вспомнил один из ее титулов: Врата Телоса.
Он повел плечами, стараясь рассеять внезапно охватившее его чувство благоговения. Это слишком напоминало Сновидение. Не хочет ли она сказать, что гибель Пожирателя Солнц неизбежна? Или это произойдет только в том случае, если полиментальное сообщество туда не попадет?
Он спросил ее об этом, но она только пожала плечами со слабой улыбкой.
— Я сама не знаю, почему выразилась таким образом. Прямо дельфийский оракул, правда?
«Это значит не просто “туманно”, — подумал Омилов. — Кажется, дельфийские пророчества имели некогда религиозную окраску».
Сумрак голографического зала стал казаться ему давящим, и он через босуэлл включил свет.
— Пойдемте лучше в мой кабинет — там нас никто не побеспокоит.
Он не мог больше отрицать реальности сферы, в которой действовала Элоатри: он испытал ее власть на себе и видел, как благодаря трудам Элоатри собралось искомое ею полиментальное единство. Но он нуждался в сугубо рациональной обстановке своего кабинета, чтобы уравновесить его мистику, не поддающуюся его разуму.
Он усадил гостей в мягкие кресла в уютном уголке, отгороженном от прочего помещения банком пультов. Стюард принес кофе. В ручище Мандериана чашечка казалась до нелепости маленькой. Он все делал маленьким — даже кресло, на котором сидел. Элоатри рядом с ним выглядела совсем невесомой.
Омилов отпустил стюарда и включил глушители звука.
— Себастьян, я буду с вами откровенна, — сказала тогда Элоатри. То, что она назвала его по имени, подчеркивало важность ее слов. — Я не гарантирую, что Единство сохранит Пожиратель Солнц, а не уничтожит. Мы называем такой союз «дверной петлей времени», хотя не знаем, откроет она дверь или закроет. Но цель Флота — уничтожение, и вы это знаете.
— Да, — вздохнул Омилов. — Я пытался разубедить их и буду продолжать, но успеха в этом не добьюсь, это ясно. Даже Панарх как будто склоняется к такому решению. Но даже если эйя рвутся туда, как вы убедите капитана Вийю и ее команду, не говоря уж о келли, отправиться на Пожиратель Солнц?
— С келли вопрос уже решен. Когда прибыл их Старейшина, геном Архона перешел к нему, и Портус-Дартинус-Атос обрели свободу. Я уверена, что, если Ивард полетит, они последуют за ним — Ивард же поступит так, как скажет Вийя.
— А она согласится?
Элоатри посмотрела на Мандериана, и тот осторожно поставил свою чашку.
— Встреча двух темпатов — всегда проблема, — уклончиво сказал он. — Нас так мало именно потому, что мы редко вступаем в браки: обратная связь при сексуальном контакте может оказаться роковой. Когда-то на Должаре все обстояло иначе, но ритуалы Хореи потеряны для нас. Я говорю вам об этом, гностор, чтобы вы поняли, почему мотивы Вийи могут быть ясны и в то же время темны для меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150