А так как до вчерашнего вечера я никогда не встречала ни вас, ни Бишопа… – Фейт снова переключила внимание на завтрак, не желая видеть на его лице недоверие или подозрение.
Но голос Кейна оставался бесстрастным:
– Вы не возражаете, что он копается в вашем прошлом?
Фейт прожевала кусочек тоста и покачала головой:
– Почему я должна возражать? Может быть, он узнает достаточно, чтобы ответить на мои вопросы.
– Какие именно?
– Ну, например, почему в моей квартире нет ни одной фотографии и почти никаких свидетельств о моем прошлом.
– Некоторые не любят захламлять квартиру – даже семейными реликвиями. Возможно, дело только в этом.
– В таком случае это была бы странная ирония судьбы, – усмехнулась Фейт. – Ведь такой хлам – единственное, что в состоянии помочь мне вспомнить мою жизнь. – Она глубоко вздохнула. – Если мне двадцать восемь лет, то должны остаться какие-то доказательства того, что… что я их прожила. Аттестат об окончании школы. Какие-нибудь памятные сувениры и безделушки. Свитер, который связала мне мама. Но ничего этого нет. Как будто я пришла из ниоткуда восемнадцать месяцев назад, когда въехала в эту квартиру.
– Каждый приходит откуда-нибудь, Фейт. Но, может быть, вы по какой-то причине решили порвать со своим прошлым? Некоторые так поступают. Переехать в другое место, начать жизнь заново…
Фейт теребила ручку кофейной чашки, понимая, что этот жест выдает ее нервозность, но будучи не в силах совладать с собой.
– Возможно, так оно и было. Но что такого могло произойти, чтобы я захотела начисто стереть свое прошлое, прежде чем начать новую жизнь?
На этот вопрос ответил Бишоп, вошедший в кухню:
– Если хотите знать мое мнение, то это убийство.
– Амнезия?
– Согласно данным при выписке из больницы, да.
Он сердито махнул рукой прохожему, подавая ему знак идти дальше и не ждать, пока освободится телефон.
– Я видел заключение психиатра. Вроде бы она вообще не помнит ничего из своего прошлого, а не только несколько дней или недель перед тем, как врезалась в насыпь.
– Это временное или постоянное явление?
– Именно этот вопрос не дает покоя мне – как, очевидно, и медикам. Никто не знает, вернется ли к ней память. Она может вспомнить все или какую-то часть, а может и вообще ничего не вспомнить. Причем неизвестно, сколько времени может занять процесс восстановления памяти. Возможно, она завтра проснется, помня мельчайшие подробности.
– А возможно, для этого понадобятся годы?
– Так говорят врачи. – Он сделал паузу. – Мне это не нравится.
– Мне тоже. А где она сейчас?
Он выругался.
– Понятия не имею.
– Мы же условились, что ты ночью проверишь ее квартиру.
– Я так и сделал. Ее там не было.
– Ну?
– Ну и я оказался в тупике.
При всем ее богатом воображении Фейт никогда не думала об убийстве. По ее коже забегали мурашки.
– Что?! – Она в отчаянии рылась в памяти, но там не было абсолютно ничего, кроме беспросветной тьмы. К тому же ее усилия парализовывала мысль, что она, возможно, совершила нечто ужасное.
Бишоп продолжал, словно читая написанный текст:
– Немногим более двух лет тому назад вы жили в Сиэтле с матерью и младшей сестрой. Ваша сестра все еще посещала среднюю школу, мать работала библиотекарем, а вы днем исполняли обязанности секретаря в строительной фирме и вечером подрабатывали официанткой. – Он сделал паузу. – Я буду располагать всеми деталями, когда съезжу в Куонтико и получу доступ к архивам. Но факты достаточно просты.
– Какие факты? – с тревогой спросила Фейт.
Ей показалось, что стальной взгляд Бишопа слегка смягчился, но она отнюдь не была в этом уверена.
– К сожалению, ваши мать и сестра были убиты, а дом сгорел дотла.
Фейт ощутила потрясение, но это чувство было каким-то безличным, отстраненным. Она не могла представить себе даже смутный образ матери или сестры, поэтому не испытывала сильного горя, которое было бы естественным в подобных обстоятельствах.
– Кто был признан виновным? – осведомился Кейн.
– Дело еще не завершено – это все, что я могу сообщить. – Бишоп внимательно посмотрел на друга. – А доступ к материалам ограничен – возможно, потому, что им еще занимается ФБР.
– Могла Фейт быть свидетелем, нуждающимся в охране?
– Едва ли. В таком случае меня бы об этом предупредили, когда я пытался получить доступ к ее досье.
Фейт откашлялась:
– А может быть, я была… подозреваемой?
– Когда я обратился в полицейский департамент Сиэтла после того, как мне не выдали досье, мне сообщили, что у вас имелось алиби. Во время убийства и пожара вы обслуживали столики в переполненном ресторане, на глазах многочисленных клиентов. Но полиция отказалась сообщить что-либо еще. Очевидно, их материалы по этому делу также закрыты. Кейн посмотрел на Фейт.
– Итак, два года назад самые близкие вам люди были убиты. Преступники не пойманы, суда не было, приговор не вынесен. А через несколько месяцев вы переехали в Атланту и начали новую жизнь.
Фейт попыталась сосредоточиться.
– Это могло бы объяснить отсутствие некоторых вещей у меня в квартире – фотографий, семейных реликвий, старых писем и прочих вещиц, с которыми трудно расстаться. Если дом, где я жила, сгорел дотла, я могла лишиться всего.
Кейн перевел взгляд на Бишопа и нахмурился.
– По-видимому, никакое воображение не помогло бы мне представить, каким образом два нераскрытых убийства в Сиэтле могут быть связаны с дорожной аварией и исчезновением, происшедшими в Атланте два года спустя. Но перед нами Фейт – вполне реальное связующее звено.
– Пока мы не будем располагать всеми деталями, – сказал Бишоп, – нам не удастся узнать, есть ли тут и другие звенья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78