Это было все, что она заберет с собой, покидая его дом, – большая часть одежды, которой она здесь пользовалась, ей не подходила по тем или иным причинам.
Фейт взяла сумку и вышла.
Кейн услышал звук закрываемой двери. Не поворачивая головы, он сказал, обращаясь к пустой квартире:
– Но я не хочу, чтобы ты уходила.
Яркое солнце и почти семьдесят градусов по Фаренгейту плохо ассоциировались с Рождеством, но постоянно звучавшие по радио рождественские песни не давали забыть о приближающемся празднике, Санта-Клаусе и звенящих колокольчиках…
Фейт выключила радио, подумав о том, что нет ничего страшного, что именно в праздники происходит много самоубийств.
В одиночку она не смогла бы это вынести. Спасибо Хейвн-Хаузу, где она провела несколько часов, помогая украшать к празднику помещения, готовить угощение и красиво упаковывать подарки для детей. Спасибо Кэти, которая помогла ей скоротать тяжелые часы. Девочку, правда, весьма озадачила внезапная неспособность Фейт играть на фортепиано.
Белых пятен в ее памяти почти не осталось. Она наконец примирилась с действительностью и начала привыкать к сложившемуся порядку вещей.
Фейт попыталась сосредоточиться на каталоге курсов при колледже, думая о том, в какой области лучше использовать свой литературный опыт – в журналистике или рекламе. А может быть, просто записаться на курсы общего профиля, пока она не примет окончательного решения? Так или иначе, нужно чем-то себя занять.
Фейт заказала на дом пиццу, поэтому, когда раздался звонок в дверь, она открыла ее, держа в руке двадцать долларов.
– Никогда не беру деньги у рыжеволосых женщин, – сказал Кейн.
– Я… я думала, что принесли пиццу. Я заказала себе с анчоусами, – зачем-то уточнила она.
Фейт надеялась, что она смотрит на него не слишком голодным взглядом. Хотя он может подумать, что она мечтает о большой пицце с хрустящей корочкой.
– Могу я войти?
– Да, конечно…
– Очень мило. – Кейн окинул взглядом удобную мягкую мебель и изящные, хотя и непритязательные украшения. – Теперь здесь больше ощущается твое присутствие.
Фейт решила не выяснять, о чьем именно присутствии идет речь.
– Я должна была все переделать. Начать с чистого листа.
Несколько секунд Кейн молча смотрел на нее.
– Я видел тебя на поминальной службе.
– Да, я там была. Церемония была впечатляющей.
Она тоже видела его, но не стала к нему подходить. Фейт обменялась несколькими фразами с Бишопом, но он ничего не говорил о Кейне, а она заставила себя не спрашивать о нем.
– Это… это был конец, – сказал Кейн.
– В самом деле?
Он шагнул к ней:
– Я говорил, что теперь скажу тебе все, что должен сказать?
Фейт затаила дыхание:
– Да.
Пальцы Кейна скользнули по ее волосам, поглаживая затылок.
– И что я буду к тебе прикасаться, даже если не уверен, что ты этого хочешь?
Она закрыла глаза и молча прижалась затылком к его ладони.
– И что больше тебе не удастся изгнать меня из своей жизни? – Кейн нежно поцеловал ее.
– Обещаю больше никогда не пытаться это делать, – сказала Фейт, с трудом переводя дыхание.
Он так крепко сжал ее в объятиях, словно вообще не намеревался никогда отпускать.
– Я должен сказать, что мне все равно, кем ты была, кто есть и кем будешь. Я люблю тебя, Фейт, – только это имеет значение.
Глядя ему в глаза, Фейт видела в них только любовь и бесконечную нежность. Она протянула руку и осторожно коснулась его щеки.
– Только это имеет значение. Я люблю тебя, Кейн.
Парнишка, доставивший заказанную пиццу с анчоусами, подумал, что ему, очевидно, дали неверный адрес, так как на его звонки никто не отозвался.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78