Я дарю тебе половину замка.
— Не хочу и не возьму! — закричал Початок.
— Нет, половина замка твоя. Здесь я король, и мое повеление — закон.
Початок от отчаяния бросился в грязную лужу. Впрочем, не только от отчаяния, но и чтобы обмануть всевышнего: если он предстанет пред господом весь заляпанный грязью, тот быть может, и не заметит, что он, Початок, придворный и владелец половины замка.
Недород тоже плюхнулся в лужу и начал кататься в грязи. Тысячемух дал им обоим пинка. А они в ответ принялись его благодарить. Теперь Тысячемух вконец растерялся. Он даже стал разговаривать сам с собой. Попытался молиться, но он в детстве помнил всего три-четыре слова на латыни.
А вокруг него люди бормотали на той же латыни длиннющие молитвы. Початок и Недород тоже стояли на коленях и молились. У Тысячемуха от ярости потемнело в глазах.
— Кто вас научил молитвам, болваны?
— Никто, — ответил Недород.
— Но кто-то же должен был научить? Раньше ведь вы не умели.
— Может, это сам господь бог, — сказал Початок.
Тысячемух очень рассердился и на всевышнего. Почему он его ничему не научил? Неужели Початок и Недород лучше его?
Он огляделся вокруг. Все стояли на коленях, лишь он один — на ногах. Никогда еще он не чувствовал себя таким одиноким и несчастным. Он хотел бы помолиться, как и все остальные, но изо рта у него вылетали одни проклятия.
Дождь перестал, но в небе сверкали молнии, освещая молящихся оборванцев. Грозно гремел гром. Вдруг Тысячемух увидел возле стены бывшего короля в бывшей одежде Тысячемуха, тот тоже истово молился.
Тысячемух решил: «Сейчас я его перехитрю так же, как утром бывший король обхитрил меня самого». Подошел и надел бывшему королю корону на голову. Но тот поспешно снял ее и вернул Тысячемуху.
Тысячемух сел на землю и горько задумался.
Рядом сидели три озябших старика. Они не сводили глаз со странной штуки из стекла.
— Что это такое? — спросил Тысячемух.
— Песочные часы, ваше величество.
— А для чего они нужны?
— Чтобы измерять время, — ответил старик с седой бородой.
— А зачем?
— Когда весь песок сверху осыпется вниз, наступит полночь.
— Но вверху осталось совсем мало песка, — заволновался Тысячемух.
— Да, скоро наступит конец света, ваше величество.
— Почему же вы не подсыпете еще песка?
— Полночь все равно наступит, ваше величество.
— Знаю, но, может, она наступит попозже.
— Песку не дано удержать время, ваше величество.
— Приказываю вам: принесете еще песку, да поживее!
Трое стариков отправились искать песок. А Тысячемух прижался головой к стене и завел разговор с отцом небесным, с господом богом.
Нет, он не должен был учинять над ним и над людьми такую скверную штуку. С чего это ему вдруг вздумалось разрушить весь мир? Куда потом денутся все мертвецы и куда он их поместит? Да и неужели он хочет, чтобы на небесах развелось полным-полно грязных оборванцев?
Тысячемух прочистил уши и стал ждать ответа. Ведь господь высоко-высоко в небесах, если он захочет ответить, его ответ будет еле слышен.
И Тысячемух услышал. Но не глас божий, а крики и вопли. Это трое стариков, не найдя песка, вернулись и увидели, что верхняя стеклянная колбочка пуста.
Значит, полночь уже наступила. А конец света — нет! Понял это и бывший король и его солдаты. Они бросились к Тысячемуху, схватили его за шиворот и поволокли. Початка и Недорода они поймали еще раньше.
Если бы наступил конец света, это было бы для Тысячемуха, Початка и Недорода великим испытанием, но теперь их, увы, ждали испытания еще более страшные.
ДВЕСТИ ПЫТОК
Все стало как прежде. Старый король вновь превратился в жестокого повелителя. По замку разносились его грозные приказания выгнать вон, в поле, всех крестьян, нищих, калек и убогих, которые укрылись было в замке.
Вскоре в замке воцарилась мертвая тишина. Взошло тусклое, холодное солнце. Король повелел принести в главный зал огромный чан с горячей водой, разделся, бросил на руки слугам лохмотья Тысячемуха, погрузился в дымящуюся воду и начал мыться. Один из придворных записывал все те пытки, которые король придумывал для Тысячемуха, Початка и Недорода.
Сначала их исколют острыми иглами, отрежут уши, потом ржавым ножом отрежут пальцы рук и ног, и, наконец, им придется глотать со сковороды раскаленные угли.
Время от времени король прерывался и спрашивал, сколько он уже придумал пыток, потому что их должно быть ровно двести.
Но вот он вылез из чана и начал вытираться овечьей шкурой. Погрузил в мягкую шкуру голову, и тут ему на ум пришла новая пытка. На голову Тысячемуху, точно на макушку, днем и ночью будет падать капля воды, пока там не образуется дырка.
Придворный старательно записывал. В коридорах и в залах не слышно было ни звука. Король снова поднял голову.
— Вместо воды ему на макушку будут падать капли уксуса.
Придумав эту самую изощренную пытку, король успокоился, закрыл глаза и заснул спокойным, безмятежным сном.
О ТОМ О СЕМ
Тысячемух, Початок и Недород, которых заточили в башню, сидели и беседовали о том о сем.
— По-моему, нас повесят, — сказал Тысячемух.
— А по-моему, нам отрежут голову, — ответил Початок.
— Ну, а по-моему, выпустят кишки, — не согласился Недород.
— А может, сбросят вниз с башни, — сказал Початок.
— Нет, скорее всего, нас повесят, — возразил Тысячемух. — Но если уж не повесят, то разрежут на мелкие куски.
— Может, отрежут только ноги, — с робкой надеждой сказал Початок.
— Лучше уж тогда руки, — ответил Недород.
— Я бы согласился, чтобы у меня отрезали ногу, руку, ухо, губу и выкололи глаз! — воскликнул Тысячемух. — Ведь их у нас по два!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40