Я поднялся вверх по трем пролетам лестницы. Открылся коридор. Я повернул за угол. Что-то хрустнуло у меня под ногой. Опустив глаза, я с внезапным ужасом увидел, что иду по человеческим зубам. И одновременно услышал влажные всхлипы. В мрачном закутке слева от меня сидел молодой парень, прижав ко рту окровавленный носовой платок. Рядом стояла женщина.
– Бедный паренек, – сказал я.
Его плечи передернулись.
– Это ребята снизу, – сказала женщина. – У них расправа короткая. – Она прищелкнула пальцами. Поморщилась. – Раз – и готово.
– Бедный парень. Но за что? Разве вы не могли остановить их?
– Нет. Их не остановишь, – ответила женщина.
– О боже. Где Терри? Он на месте?
– Мистер Сервис? Вон там.
Я пошел дальше, еще один поворот. Вплотную сидевшие за столом секретарши воззрились на меня.
– Мистер Сервис здесь? – спросил я.
Мистер Сервис. Кто это, черт побери?
– Кто?
– Мистер Сервис.
– Терри? Вон там.
Я снова свернул. Передо мной открылась большая комната, по бокам разделенная на отдельные закутки. Грузные молодые люди с коротко подстриженными бородами уверенно сновали от одного к другому. Оставив свои занятия, все повернулись ко мне. Где «вон там»? Где «вон там, там, там»?
Тут дверь одного из закутков распахнулась – и я увидел Терри, сгорбившегося над телефоном, спиной ко мне, над его головой вился дымок сигареты.
– Да, – говорил он. – Да нет, я не могу, почему я? Я хочу сказать, что по утрам езжу на работу. Не знаю. Не знаю. Я уже пытался – никакой реакции. Они должны хотя бы примерно представлять, сколько еще осталось. Ладно, постараюсь его привезти, постараюсь. Дело в том, что у меня работа, понимаете? Я не могу просто…
Он повернулся на своем стуле и увидел меня.
– Поговорим позже, – сказал он и повесил трубку.
Мы пристально посмотрели друг на друга. Терри казался оживленным, хорошо одетым, взрослым, каким я никогда его не знал.
– Ты видел парня там? – спросил я.
– Какого парня?
– Парня – там.
– Деймона?
– Они выбили ему зубы.
– Я знал, что они это сделают, – ответил Терри. – Рано или поздно.
– …Я разговаривал с мамой.
– Знаю.
– Она…
– Что она тебе сказала?
– Она ничего мне не сказала.
Терри оправил на себе куртку.
– Плохи дела, – сказал он.
– Я знаю.
– Ты? Знаешь? – удивленно переспросил он.
– Я ничего не знаю. Разве мне полагается?
– Плохи дела, – сказал Терри. – Мы поедем домой пораньше – к Рождеству.

12: Декабрь
I
У меня все будет порядок.
Терри
Единственное облачко омрачает жизнь служащего Британской железной дороги: в бочке меда его повседневных трудов только одна ложка дегтя. Это пассажир. Пассажир для него – постоянный источник тревог. Пассажир постоянно зудит и не дает ему покоя. Пассажир постоянно мешает ему работать. Пассажир, кажется, просто создан для того, чтобы его окончательно замудохать.
– Подождите здесь, – сказал я Грегори и носильщику, причем особенно резко обращаясь к последнему, поведение которого показалось мне наглым при моей попытке забронировать незанятую тележку.
После этого я встал в длинную очередь, которая медленно и покорно, как на заклание, продвигалась к единственной работающей кассе. В должный момент я проорал место нашего назначения в забранное пластмассовой решеткой оконце.
– Сколько? – спросил я.
После сравнительно короткого периода упрямого непонимания скотина назвала мне баснословную сумму.
– Зачем так афишировать? – спросил я. – Все Равно вашими услугами пользуются только те, кому больше деваться некуда. Пошли, – сказал я носильщику и Грегори.
Легкая музыка порхала под высокими каменными опорами. Бродяги торговали связками газет. Была суббота, и вокзал стоял безлюдный и неприбранный: ветер нес мусор похождений предыдущей ночи, как остатки доисторического празднества. Было восемь утра; воздух начал оттаивать; составы протянулись по путям – выдохшиеся, тяжело грохоча буферами, одышливо выдувая клубы пара.
– Ну вот, – сказал я носильщику, после того как тот помог нам расположиться в вагоне. – Садись туда, – сказал я Грегори.
Грегори пребывал в нерешительности, в то время как носильщик не сводил ошеломленного взгляда с двадцати пенсов у него на ладони.
– Все в порядке? – спросил я обоих.
Когда поезд тронулся, я повернулся к Грегори:
– А теперь не хочешь ли перекусить? Здесь есть вагон-ресторан, где тебе дадут тарелку дерьма за пять фунтов, или, может, просто хочешь кофе? Хочешь чего-нибудь поесть? Если хочешь – давай.
– Нет, что-то не хочется, – ответил он.
Я оторвался от работы, пока поезд задним ходом отгоняли на какой-то пригородный полустанок. Грег по-мальчишески уставился в окно. Я со вздохом заметил на его щеках размазанные следы засохших слез.
– Надолго останешься? – спросил он вполне нормальным голосом.
– Посмотрим. Не могу же я застрять тут на сколько заблагорассудится. У меня работа.
Мы приближались к цели.
– …А как надолго останешься ты? – спросил я его.
– Посмотрим.
Все было кончено к тому времени, как мы приехали, – я знал, что так оно и будет. До дома добирались на такси. Платил я, потому что я теперь старший… это семейство обходится мне в целое состояние. Рассчитываясь с шофером, я следил за тем, как Грегори выбирается из машины. Он стоял спиной к дому, застегивая пальто, тихо жалуясь на ветер.
Его мать ждала нас в дверях. Грегори закрыл глаза и несколько раз кивнул, когда ему сообщили известие, как если бы это было меньшее, чего он ожидал. Она спросила, хотим ли мы посмотреть на тело, – мы с Грегом пожали плечами и согласились. Миновав холл, мы стали подниматься по лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80