— В последний момент он дернулся вперед.— Ложь! — крикнул Брент Росс.— Это было сделано нарочно, — сказал Мацухара.Окума оперся на меч, и опасно мерцающие глаза его загорелись жаждой крови.— Если кто-нибудь из вас посмеет…— Прекратить! — крикнул адмирал. — Мне надоело вас разнимать. Давайте следующего. А вы, подполковник Окума, потрудитесь отрубить ему голову с одного удара.Хариму втащили на помост и начали привязывать.— Лицом на северо-восток, — распорядился адмирал.— Сэр, — послышался голос Аллена, — разрешите быть свободным?— Не разрешаю. Вы прикомандированы к моему штабу и должны присутствовать…— При этом зверстве?! Я протестую!— Протестовать можете сколько угодно, а уходить нельзя. — Сухонький пальчик уперся в Окуму. — Давайте.— Господин адмирал, позвольте и мне вознести молитву, — попросил Харима.— Даю одну минуту, — бросил Фудзита.Пленный вскинул голову и, задыхаясь, стал читать буддистскую молитву:— О Благословенный, ниспошли душе моей мир, который дарует понимание и невредимым выведет из огня гнева, скорби и вожделения… — закрыв лицо сложенными ладонями, он еще что-то невнятно пробормотал.— Все! Помолился! — крикнул адмирал.Хариму связали. Он кричал не переставая, когда матрос затягивал узлы на веревках, и замолчал лишь в тот миг, когда холодная сталь, разрубив ему шею, рассекла голосовые связки. Окума горделиво повернулся к адмиралу, как школьник, ожидающий похвалы за удачный ответ на уроке. Останки Харимы на носилках вынесли из храма. Все взгляды обратились к Розенкранцу.Его побелевшее лицо было так густо покрыто ледяной испариной, что казалось выточенным из перламутра. Но челюсти были сжаты все так же плотно, и прежняя решимость сверкала в сузившихся глазах.— Адмирал, — твердо произнес он. — Предсмертное желание.— Хотите помолиться?— Нет. Я в Бога не верю. От этой чепухи проку мало. Пусть вот он, лейтенант Брент Росс, сделает это. Он американец. Я предпочитаю загнуться от его руки.Брент оцепенел, не веря своим ушам.— Нет, — мгновенно охрипшим голосом ответил он. — Нет. Я не… Я не буду.— П…а ты, а не лейтенант, — глумливо кривляясь, заговорил Розенкранц. — Чего струсил? Не тебе же башку собрались оттяпать, а мне.— Лейтенант Росс выполнит мой приказ, если таковой будет отдан, — сказал адмирал. — В этом отношении можете быть совершенно спокойны, Розенкранц. Впрочем, этот вопрос представляет лишь академический интерес, поскольку я решил оставить вам жизнь.Ропот пробежал по шеренгам офицеров.— Спасибо, сэр, — с непривычным волнением ответил летчик.Фудзита улыбнулся и, показав на залитый кровью помост, сказал негромко:— А прежде чем я покончу с вами, вы можете помолиться за это.
— Брент, тебе надо поменять место службы. Возвращайся в Вашингтон, в управление ВМР. Приказ об откомандировании я тебе устрою, — сказал адмирал Аллен, с размаху бросившись в кресло.— С какой стати, сэр? — Брент тоже сел на один из двух стульев, стоящих в адмиральской каюте.Когда после казни Аллен взял его под руку и почти потащил его по коридору к себе, он сразу понял, что разговор предстоит неприятный.— Я нужен здесь. В моем предписании сказано: «в качестве шифровальщика и для выполнения иных обязанностей по усмотрению командира авианосца „Йонага“ поступает в его распоряжение».— Я знаю, Брент. Я же эту бумагу и писал. Не забудь — твой отец был моим лучшим другом, мы вместе учились в академии, вместе воевали, вместе служили в оккупационных войсках в Японии. Я был шафером у него на свадьбе, я радовался вместе с ним, когда ты появился на свет, и я же… — он отвернулся. — И я же закрыл глаза и ему, и твоей матери. Так что ты не просто мой помощник и подчиненный.— Я знаю, сэр, и глубоко ценю это. Но почему я должен покидать «Йонагу»?— Я тысячу раз объяснял тебе почему.— По-вашему, я изменился?— Да. И меня это пугает.— Но все мы меняемся — это в природе человека.— Верно. Беда в том, что ты становишься похож на них, — он показал на самурайский меч у бедра Брента. — Я видел, как ты убивал людей. Одного араба ты измолотил до смерти, другому выбил оба глаза, а лицо третьего превратил в кровавое месиво. Ты всадил Кэтрин Судзуки пулю меж глаз, когда она беспомощно валялась на земле.Брент почувствовал, как поднимается в нем волна ярости:— Кэтрин Судзуки была террористка, собиравшаяся взорвать судно. Она повинна в гибели шести человек! У нее было двенадцать тонн пластиковой взрывчатки!— Все так. Но она была ранена и обезоружена. Ты мог арестовать ее.— Бешеных собак не арестовывают, сэр.Адмирал в сердцах стукнул себя по колену кулаком:— Тоже верно. И все же драться, спасая свою жизнь, и убивать безоружных, беспомощных людей — разные вещи!— Вы имеете в виду Хиросиму и Нагасаки?— Это низко с твоей стороны, Брент. Низко!— Может быть. Но это правда.— Да, теперь я вижу, ты и впрямь стал одним из них.— Почему же? Потому что я не вижу смысла в этой бойне?— Нет. Потому что ты превратился в самурая. Ты с тем же точно пренебрежением относишься к жизни. И смерть свою найдешь так же, как они, и вместе с ними и обретешь их вшивое блаженство!— С тех пор как существует человечество, существуют войны и люди, которые на этих войнах сражаются.— Брент! Мне кажется, передо мной Фудзита! Выдержанный марочный Фудзита!— Что же в этом плохого? — спросил Брент и добавил, прежде чем адмирал успел ответить: — Мы ведь воюем не с японцами, а с арабами.Аллен вздохнул.— Да, конечно. Но интересы нашей страны тоже нельзя сбрасывать со счетов.— Каддафи нужно остановить, сэр.— Я знаю. Знаю! Но в Пентагоне ты можешь принести больше пользы…Уголки губ молодого лейтенанта дрогнули в едва заметной улыбке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101