Когда Ахкеймион наконец вышел к ним, они тут же подняли гам, словно рабы на аукционе, рассыпаясь в обещаниях, которые мгновенно сменились насмешками, как только он взял за руку галеотку. Несмотря на выпитое, Ахкеймион так разнервничался, что ему трудно было дышать. Она выглядела такой красивой. Такой нежной и неиспорченной.Прихватив свечу, девушка потянула его в темноту и в конце концов привела к ряду примитивных шалашей. Она сбросила покрывало и забралась под грязную кожу. Ахкеймион стоял над ней, ловя ртом воздух; ему хотелось надышаться бледным великолепием ее нагого тела. Однако дальняя стена шалаша состояла из тряпок, связанных между собою веревками. И сквозь нее Ахкеймион видел сотни людей, снующих туда-сюда по темному проходу.– Ты хочешь трахнуть меня, да? – спросила девушка.– О да, – пробормотал Ахкеймион. Да что такое с его дыханием? «Сейен милостивый!»– Трахнуть меня много раз? А, Басвутт?Ахкеймион нервно рассмеялся. Снова взглянул на тряпочную занавеску. Мимо прошли двое переругивающихся мужчин, так близко, что Ахкеймион вздрогнул.– Много раз, – ответил он, зная, что это – вежливый способ договориться о цене. – Сколько, как ты думаешь?– Ну, думаю… Думаю, четыре серебряных раза. Серебряных? Очевидно, она приняла его замешательство за неопытность. А, да что значат деньги в такую ночь! Он празднует или как?Пожав плечами, Ахкеймион сказал:– Такой старик, как я?Так мужчине приходилось осмеивать собственную удаль, чтобы добиться честной сделки. Тот, кто был беден, жаловался, что стар, у него плохо стоит, и так далее. Эсменет как-то сказала, что мужчины, которые высокого мнения о себе, обычно плохо торгуются – в чем, собственно, и был весь смысл. Шлюхи никого так не ненавидят, как мужчин, которые приходят, уже веря в ту ложь, которую скажут женщине. Эсми называла таких – симустарапари, «те, кто брызгает дважды».Галеотка устремила на него затуманенный взор; она начала ласкать себя. – Ты такой сильный, – сказала она.Голос у нее вдруг сделался тоненьким.– Как Басвутт… Сильный! Может, два серебряных раза?Ахкеймион рассмеялся, стараясь не смотреть на ее пальцы. Земля начала медленно вращаться. На миг девушка показалась бледной и тощей, словно рабыня, с которой дурно обращаются. Циновка, на которой она лежала, на вид была достаточно грубой, чтобы врезаться ей в кожу… Он слишком много выпил. «Ничего не слишком! Просто достаточно…» Земля остановилась. Ахкеймион сглотнул, кивнул в знак согласия, затем вытащил из кошелька две монеты.– А что означает «Басвутт»? – спросил он, роняя серебро в подставленную ладошку.– А? – отозвалась она, победно улыбаясь.Девушка с поразительной быстротой спрятала два блестящих таланта. «Интересно, что она купит?» – подумалось Ахкеймиону. Галеотка взглянула на него большими глазами.– Что это значит? – повторил он помедленнее. – «Басвутт»…Девушка нахмурилась, потом хихикнула.– Большой медведь…Она была грудастой и созревшей, но что-то в ее поведении напоминало Ахкеймиону маленькую девочку. Простодушная улыбка. Бегающий взгляд и подрагивающий подбородок. Ахкеймион почти ожидал появления сварливой матери, которая примется костерить их обоих. Интересно, а это тоже часть представления, как и бесстыдное поддразнивание?Сердце гулко забилось у него в груди.Ахкеймион опустился между ее ног, на уровне ступней. Галеотка извивалась и корчилась, словно готова была кончить от одного его присутствия.– Трахни меня, Басвутт, – выдохнула она. – Басвууутт… Трахни-меня-трахни-меня-трахни-меня… Ну пожааалуйста…Ахкеймион качнулся, выпрямился, засмеялся. Начал стягивать одежду, нервно поглядывая на прохожих, движущихся мимо занавески. Они шли так медленно, что он мог бы плюнуть им на ноги.– О-о-ох, какой большой медведь, – заворковала галеотка, поглаживая его член.И вдруг все его опасения испарились, и какая-то часть сознания возликовала при мысли, что на него смотрят. Пускай смотрят! Пускай учатся!«Всегда наставник…»Хохотнув, Ахкеймион ухватил галеотку за узкие бедра и потянул к себе.Как он жаждал этого момента! Заняться распутством с незнакомкой… Наверное, ничего нет слаще нового персика!Ахкеймион дрожал! Дрожал!Она стонала серебром, кричала золотом. Лица прохожих повернулись в их сторону.И через связанные тряпки Ахкеймион увидел Эсменет.– Эсми! – звал Ахкеймион, продираясь через толпу. Позади что-то кричала галеотка – он не понимал что.Он снова на миг разглядел Эсменет; она быстро шла вдоль ряда факелов перед пологом ятверианского лазарета. Высокий мужчина, щеголяющий спутанными косами туньерского воина, держал ее за руку, но похоже было, что это Эсменет ведет его.– Эсми! – крикнул Ахкеймион, подпрыгивая, чтобы его было видно из-за людской стены.Но Эсменет не обернулась. – Эсми! Постой!Почему она убегает? Она увидела его с той проституткой? Но коли так – что она сама тут делает?– Черт подери, Эсменет! Это я! Я!Обернулась ли она? Слишком темно – не разглядишь…На долю секунды Ахкеймион даже задумался, не воспользоваться ли ему колдовством: он мог бы при желании ослепить всю округу. Но, как всегда, он чувствовал небольшие сгустки смерти, рассеянные среди толпы: Люди Бивня, носящие при себе фамильные хоры…Ахкеймион с удвоенной силой принялся проталкиваться сквозь толпу. Кто-то ударил его, да так, что зазвенело в ушах, но Ахкеймиону было все равно.– Эсми!Он заметил, как Эсменет потянула туньерца в еще более темный проход. Ахкеймион выбрался из скопления народа и со всех ног припустил за ней. Но замешкался прежде, чем нырнуть во тьму, – его вдруг пронзило предчувствие беды. Эсменет здесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33