Они остановились, чтобы поглазеть на бродячего актера, запустившего кожаную веревку в корзину со скорпионами. Когда он вытащил веревку обратно, та ощетинилась хитиновыми конечностями, клешнями и заостренными хвостами. Это, как заявил актер, и есть та самая Скорпионова Коса, которую короли Нильнамеша до сих пор используют для кары за самые тяжкие преступления. Когда зрители, которым не терпелось взглянуть на диковинку поближе, окружили его, актер поднял Косу повыше, чтобы всем было видно, а потом внезапно начал размахивать ею над головами. Женщины завизжали, мужчины втянули головы в плечи или закрыли их руками, но ни один скорпион не слетел с веревки. Она, как во всеуслышание заявил актер, была пропитана ядом, склеившим челюсти скорпионов. Если не дать им противоядия, они так и будут оставаться на веревке, пока не умрут.Ахкеймион наблюдал не столько за представлением, сколько за Эсменет, восторгался эмоциями, отражающимися на ее лице, и поражался, что она выглядит такой… новой? Он поймал себя на мысли, что думает о вещах, которых никогда прежде не замечал. Россыпь веснушек на ее носу и скулах. Поразительный цвет ее глаз. Рыжие отблески в роскошных черных волосах. Казалось, все в ней обладает чарующей новизной.«Я должен всегда видеть ее такой. Незнакомкой, в которую я влюблен…»Всякий раз, когда их глаза встречались, они смеялись, словно празднуя счастливое воссоединение. Но неизменно отводили взгляды, как будто понимали, что их блаженство мимолетно. А потом что-то проскользнуло между ними – возможно, дуновение тревоги, – и они перестали смотреть друг на друга. И внезапно в самой сердцевине радостного возбуждения, поселившегося в душе Ахкеймиона, возникла зияющая пустота. Он вцепился в руку Эсменет в поисках утешения, но ее вялые пальцы не ответили пожатием.Несколько мгновений спустя Эсменет потянула его за собой и остановилась рядом с ярко горящими масляными лампами. Она принялась разглядывать Ахкеймиона, и на ее лице ничего невозможно было прочесть.– Что-то изменилось, – наконец сказала она. – Прежде ты всегда притворялся. Даже после смерти Инрау. Но теперь… теперь что-то изменилось. Что произошло?Ахкеймион уклонился от ответа.– Я – адепт Завета, – запинаясь, пробормотал он. – Что я могу сказать? Мы все страдаем…Эсменет сердито посмотрела на него, и он умолк.– Знание, – произнесла она. – Вы все страдаете знанием… Чем больше вы страдаете, тем больше узнаете… Так? Ты узнал больше?Ахкеймион снова ничего не ответил. Слишком рано случился этот разговор!Эсменет отвела взгляд и принялась разглядывать толпу.– Хочешь знать, что случилось со мной?– Оставь, Эсми.Эсменет вздрогнула и отвернулась. Потом высвободила руку и двинулась дальше.– Эсми… – позвал Ахкеймион, зашагав следом.– Знаешь, – сказала она, – было не так уж плохо, если не считать побоев. Множество клиентов. Множество…– Эсми, хватит.Эсменет рассмеялась, будто участвовала в иной, более откровенной и искренней беседе.– Я спала с лордами… С кастовыми дворянами, Акка! Представляешь? У них даже члены больше – ты в курсе? Я толком ничего не узнала про айнонов – они, похоже, предпочитают мальчиков. И про конрийцев – те толпятся вокруг галеотских потаскушек, прямо дуреют от их молочно-белой кожи. А вот нансурцы – те любят домашние персики и редко выбираются за пределы своих военных борделей. А туньеры! Они едва сдерживаются, чтобы не кончить, как только я раздвигаю ноги! Хотя они грубые, особенно когда выпьют. И скаредные к тому же. А вот галеоты – это настоящее удовольствие. Они жалуются, что я слишком тощая, но им нравится моя кожа. Если бы потом их не грызло чувство вины, они были бы моими любимчиками. Они не привыкли к шлюхам… Думаю, это потому, что у них в стране мало старых городов. Мало торговли…Она внимательно посмотрела на Ахкеймиона; взгляд ее был одновременно и горьким, и проницательным. Колдун шел рядом, упорно не глядя на нее.– А так клиентура хорошая, – добавила Эсменет. Вернулся давний гнев, тот самый, что несколько месяцев назад вырвал Ахкеймиона из ее объятий. Он стиснул кулаки; ему представилось, как он бьет Эсменет. «Гребаная шлюха!» – захотелось крикнуть ему.Ну зачем рассказывать все это? Зачем говорить то, что он не в силах слушать?Особенно когда ей самой есть что объяснять…«Почему ты оставила Сумну? Как долго прячешься от меня? Как долго?»Но прежде чем Ахкеймион смог хоть что-то сказать, Эсменет резко развернулась и направилась к костру, вокруг которого сидели женщины с раскрашенными лицами – другие проститутки.– Эсми! – окликнула ее темноволосая женщина с грубым, почти мужским голосом. – Кто твой…Она умолкла, присмотрелась получше, потом рассмеялась.– Кто твой несчастный друг?Она была крупной, с широкой талией, но совершенно без жира – таких женщин, как сказала ему однажды Эсми, очень ценят некоторые норсирайцы. Ахкеймион сразу понял, что она принадлежит к тому типу людей, которые путают дурные манеры со смелостью.Эсменет остановилась и задумалась – так надолго, что Ахкеймион нахмурился.– Это Акка.Густые брови проститутки поползли вверх.– Тот самый знаменитый Друз Ахкеймион? – спросила женщина. – Колдун?Ахкеймион взглянул на Эсменет. Кто эта женщина?– Это Яселла, – сказала Эсменет.Она произнесла имя женщины таким тоном, словно оно все объясняло.– Ясси.Яселла не сводила с Ахкеймиона оценивающего взгляда.– И что же ты здесь делаешь, Акка?Он пожал плечами.– Иду со Священным воинством.– Так же, как и мы! – воскликнула Яселла. – Хотя можно сказать, что мы движемся за другим Бивнем…Остальные проститутки расхохотались – совсем как мужчины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33