Я рассказал, как гулял по берегу Клайда, как угостил старика пивом, как пил на лавочке и как мне вдруг захотелось поделиться с бродягой последней банкой.
– Вы ведь не верите мне, да?
Эйли подняла глаза от блокнота:
– Убеждать надо не меня.
* * *
Стены в комнате для допроса выкрашены в голубой – видимо, в расчете на то, что этот цвет успокаивает. И расчет оправдался. В груди вместо паники мертвый покой. Нас ждали двое в штатском: рыжий краснолицый апоплексического вида и здоровяк с русыми волосами, сломанным носом и рыжеватыми усиками – такие носили футболисты в 70-х. Русый представился инспектором Блантом, второй – инспектором Томасом. Он положил на стол какие-то бумаги.
– Кто-нибудь хочет воды?
Эйли улыбнулась, и мне показалось, они не первый раз так встречаются.
– Да, пожалуйста.
Я кивнул, с удивлением понимая, что не могу говорить. Блант принес четыре пластиковых стаканчика из автомата в коридоре. Томас включил диктофон, представился и попросил всех сделать то же самое. Мой голос звучал тонко и подозрительно. Я потянулся за стаканом и пролил воду на стол. Блант подхватил диктофон. Эйли достала салфетку и вытерла лужу. Никто не предложил мне второй стакан, и я решил, что просить нет смысла.
Допрос казался формальностью. Полицейские напротив меня видели слишком много неудачников, которые пытались утопить свои проблемы в алкоголе, а когда это не срабатывало – хватались за нож, чтобы считать меня исключением. Блант пробежал глазами мое заявление и посмотрел на меня:
– Так, мистер Уилсон, я не очень понимаю. Вы безработный, решили выпить на берегу Клайда, потом вам захотелось компании, и, вместо того чтобы позвонить другу или поискать знакомых в баре, вы предложили, – он заглянул в бумаги, – покойному, мистеру Арчибальду Миллигану, распить с вами последнюю банку пива?
Он посмотрел в ожидании подтверждения, и я жалко кивнул.
– Вам показалось, что мистер Миллиган спит, и вы тоже решили вздремнуть под Ямайским мостом?
Я снова кивнул.
– Только выясняется, что он вовсе не спал, не так ли?
– Я не знал этого, когда садился рядом с ним.
Краснолицый Томас впервые заговорил. Тонкий высокий голос плохо сочетался с массивным телом.
– Вы пристроились к трупу и не заметили?
– Я не пристраивался к нему. Я напился. И уснул.
Томас покраснел еще больше. Если на овощном рынке потребуется засада, он сможет прикинуться помидором.
– Пьянство не алиби.
– Но и не преступление, черт возьми.
Инспектор Блант вздохнул, снова заглянул в записи и устало посмотрел на меня:
– Согласно вашим показаниям, вы видели пятерых подростков примерно в то время, когда было совершено убийство.
Я кивнул.
– Вы считаете, это они убили мистера Миллигана?
– Я не знаю. Может быть.
– Понимаете, в чем трудность с вами, мистер Уилсон?
– Я понимаю, что это немного необычно.
– Это неправдоподобно.
Я взглянул на Эйли, ища поддержки, но она смотрела в другую сторону, плотно сжав губы.
Инспектор Блант подался вперед, и усталость мигом слетела с лица.
– Я думаю, вы действительно гуляли у реки, не сомневаюсь, что пили на лавочке. Я даже уверен, что найдутся свидетели, которые вас видели. Но я не верю, что вы предложили мистеру Миллигану выпивку. Я думаю, наоборот. Вы были злы и расстроены, а несчастный старик подвернулся вам под руку.
– Я не убивал его.
– Чем вы его били? Молотком?
Я вскочил, сжимая кулаки:
– Ничем я, мать вашу, его не бил.
Эйли твердо взяла меня за локоть и заставила сесть. Толстяк явно получал удовольствие. Он снова запищал:
– Вы, кажется, не отличаетесь большим терпением, мистер Уилсон. У вас уже были такого рода неприятности?
– Нет.
Я опустил голову, чтобы скрыть ложь.
В дверь громко постучали, вошел полицейский и что-то прошептал Бланту на ухо. Инспектор поспешно взглянул на часы и сказал в диктофон:
– 23:57, инспекторы Блант и Томас прервали допрос.
Он остановил запись.
Эйли заговорила впервые после того, как ей принесли воды:
– Могу я спросить, что происходит?
– Спросить можешь.
– Мой клиент вправе знать все обстоятельства по делу.
– Мне кажется, ваш клиент знает больше, чем все мы. – Он устало поднялся и закрыл за собой дверь.
– И что все это значит?
Эйли говорила сдержанно:
– Может, и ничего для нашего дела. А может, появились новые сведения.
– Это хорошо или плохо?
Она бросила на меня взгляд:
– Зависит от сведений.
Мы помолчали. В кино адвокаты всегда протягивают клиентам сигареты, но Эйли, видимо, не курила. Боль вернулась долбить любимый висок. Я хотел попросить у Эйли таблетку. Эйли походила на тех, кто носит в сумочке мини-аптечку. Я взглянул на ее суровый профиль и подумал, что станет с матерью, если меня посадят.
– Как Джонни?
– Джон в порядке, но давайте сосредоточимся на деле.
Я с раздражением понял, что ей неприятно слышать имя Джонни из моих уст.
– Я ничего не сделал, – сказал я слишком тонко и жалобно.
– Вас нашли рядом с забитым насмерть стариком. Ваши отпечатки нашли на его пивной банке, а на вашей одежде его кровь. У полиции есть все основания допросить вас. Не сделать этого – халатность.
– Эйли, я не убивал его, я напился и был не в себе, но я не трогал старика. Я бы никогда такого не сделал.
Она покачала головой и взглянула на часы. Пришел охранник и отвел меня в камеру.
* * *
В камере я просидел долго. Часы ожидания я отмерял чаем и едой, которую не мог есть. Время от времени я слышал шаги и голоса и ждал, что меня освободят, и боялся, что ко мне подсадят еще какого-нибудь бедолагу, но преступный мир, кажется, решил выспаться, и я мог спокойно обдумать свою ситуацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75