Ниндзя вернулся с двуручной пилой, я показал зрителям ее оскал, и мы принялись пилить. В тишине Раздавался лишь визг грызущего древесину металла и стоны Сильви. Улла неистово дрыгала ногами, красные туфли мелькали, словно страстно желали отделиться от надоевшего тела и начать свободную веселую жизнь. Мы допилили перегородку, и я медленно раздвинул ящики, Сильви широко распахнула глаза, открыв в немом крике рот, кровь капала из ящика с отрезанными ногами, продолжавшими танцевать.
Я посмотрел на них, возмущенный, что они никак не угомонятся, покачал головой, соединил две части и раскрутил стол, чтобы Сильви и Улла заняли исходное положение.
– Пожалей меня, – сказала Сильви.
Но ниндзя вынесли семь длинных стальных мечей и перетащили девушку в другой ящик, на сей раз поставив ее на ноги и, пока я разрубал надвое семь круглых зеленых арбузов, вскрывая перед зрителями их густо-розовую плоть, запирали замки. Под барабанную дробь я с силой вонзал мечи в ящик, преодолевая сопротивление, пока лезвия не показывались с другой стороны, обагренные кровью. Я втыкал их со всех сторон, увильнуть от удара, казалось, невозможно, но когда я вынул их и открыл дверь, вместо растерзанного трупа зрители увидели целую и невредимую Сильви.
– Теперь ты отпустишь меня?
Но ниндзя уже готовили новую пытку. Они выкатили ровную черную доску, по форме и размеру похожую на гроб. На доске – силуэт женщины из концентрических красных и черных окружностей. Мишень в форме женского тела с яблочком в районе губ. Тяжелые кожаные ремни с металлическими пряжками болтались на месте запястий и лодыжек. Сильви обернулась, увидела мишень и охнула, но ниндзя, как всегда, оказались на высоте. Они привязали ее к доске и поставили стеклянный щит между ней и залом. Я достал из кармана револьвер и нежно его погладил.
– Это последний шанс. Выдержишь испытание – я отпущу тебя. Нет… что ж… я рад, что знал тебя.
Сильви билась в оковах, а я спустился в зал и подошел к столику.
– Господа, проследите, пожалуйста, как я заряжаю пистолет шестью настоящими пулями. – Они пристально смотрели, как я вставляю в барабан пули, затем каждый кивнул, подтверждая, что револьвер заряжен. Я протянул оружие ближайшему ко мне парню. – Сэр, пустите пистолет по кругу, пусть все убедятся, что в нем ровно шесть пуль. – Они передавали револьвер из рук в руки, взвешивая его, внимательно заглядывая в барабан. Снова каждый кивнул. – Скажите, пожалуйста, вслух, чтобы все слышали.
– Да, барабан полон, – по очереди подтвердили они.
Я повернулся к первому парню, молодому блондинчику со смышленым лицом:
– Спасибо, сэр, а теперь крутаните барабан, вдруг я подложил холостую. – Я протянул ему револьвер, но он отказался взять. – В чем дело? Разве вы не хотите помочь мне пристрелить мою прекрасную Сильви?
– Нет.
Парень смущенно улыбнулся. Он робко покачал головой, боясь насмешек друзей, но не желая брать пистолет. Я небрежно поднял руки, словно забыл о том, что держу оружие.
– Не смейтесь, дело серьезное, у него есть все основания отказаться. Кто знает, – я обвел зрителей зловещим взглядом, – может, он единственный не загремит сегодня в тюрьму за соучастие в убийстве. – Я посмотрел на револьвер, как будто вдруг о нем вспомнил. – Что ж, есть в зале кто-нибудь не такой чувствительный, как мой юный друг?
Я огляделся и увидел за центральным столиком Дикса, он смотрел на меня, бледный и решительный. Его ледяные серые глаза встретились с моими, я запнулся, но не решился обратиться к человеку, с которым меня могли видеть. Я вдохнул и выкрикнул снова:
– Найдется смельчак мне в помощь? – Отказ паренька здорово подыграл мне. Веселье, царившее в зале, уступило место напряжению, какого я в «Хамелеоне» еще не видел.
– Не помогайте ему! – прокричала Сильви.
Поднялся мужчина с квадратной челюстью. Я отдал ему револьвер, и он трижды с удовольствием крутанул барабан. Возвращая мне пистолет, он прошептал:
– Пристрели сучку в самое сердце.
Я без колебаний забрал у него оружие:
– Большое спасибо, сэр.
Я вышел на середину зала и повернулся к сцене, где Сильви дрожала за стеклянной перегородкой. Ниндзя притащили большой матрас и поставили слева от нее.
Я развязал галстук и оставил его болтаться на белой рубашке. Я должен был выглядеть как человек, которому нечего терять.
– Любовь – странная и хрупкая штука. – Я обвел зрителей взглядом и направил пистолет на Сильви. Она вжалась в доску. Я глубоко вздохнул, нажал на курок и выстрелил в матрас, устроив небольшую снежную бурю из набивки. – Я любил эту женщину, но она… – БАХ! Матрас получил еще одну пулю, и в зале запахло порохом, – растоптала мою любовь. – Я оглядел публику. – Это может свести мужчину… – БАХ! БАХ! БАХ! – …с ума, – закончил я тихим голосом безумца.
Я повернулся, прицелился, выстрелил. Стекло разлетелось вдребезги, Сильви дернулась, в зале испуганно вскрикнули. Все стихло.
Сильви стояла нетронутой и что-то держала в зубах. Выскочили ниндзя и освободили ее. Она размяла запястья, достала изо рта пулю и подняла высоко над головой.
Зал взорвался аплодисментами. Я вскочил на сцену под смех и свист публики. Мы поклонились, занавес опустился, и зажегся свет – антракт.
* * *
Эрхард обнял Сильви, Архард подошел сзади, и она оказалась меж двух разрисованных тел.
Высоко над нами Мэй со взбитым черным хохолком на голове давила ногами на педали кабинетного рояля, выдавая развеселый мотивчик. Она качала головой в такт музыке и, улыбаясь, смотрела сквозь стекла очков на вечеринку внизу.
В коридоре расставили столы и стулья, несколько пар танцевали, но большинство болтали за выпивкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75