Во мне еще многое осталось от жителя Земли — стремление к компромиссам, да и кое-какие другие недостатки. Я не стал истинным горианцем.Я размышлял о том, как жить дальше. «Не спрашивай, как жить, — живи, и все».И еще я думал о причинах своей болезни. Лучшие врачи Гора осматривали меня. Но мало что могли сказать. Впрочем, мне удалось выяснить, что мой мозг в полном порядке, как и позвоночник. Медицинские мужи пребывали в недоумении. Раны были действительно жестокими, я должен время от времени испытывать боль, но паралич… Они не видели никаких причин для этого.Однажды в мою дверь по собственному почину постучался какой-то врач.— Впустите его, — приказал я.— Это ренегат из Тарии, человек без рода и племени, — сказал Турнок.— Впустите его, — повторил я.— Это Искандер, — прошептал Турнок.Мне было хорошо известно имя Искандера из Тарии. Я улыбнулся. Он не забыл город, из которого его изгнали, сохранив в своем имени. Прошло много лет с тех пор, как он в последний раз видел гордые стены своего родного города. Однажды, за стенами Тарии, Искандер вылечил молодого воина тачака, по имени Камчак. За помощь, оказанную врагу, его изгнали из города. Как и многие другие, он пришел в Порт-Кар. Здесь его дела пошли в гору, он стал личным врачом Саллиуса Максимуса, который в свое время был одним из пяти убаров, управлявших Порт-Каром, еще до того, как власть перешла к Совету Капитанов. Саллиус Максимус слыл знатоком поэзии и ядов. Когда Саллиус сбежал из города, Искандер остался. Он даже был вместе с флотом Порт-Кара двадцать пятого се'кара. Саллиус Максимус после этих событий попросил убежище в Тиросе, которое и было ему даровано.— Привет тебе, Искандер, — сказал я.— Привет и тебе, Боск из Порт-Кара, — ответил он.Искандер из Тарии подтвердил слова других врачей, но, к моему удивлению, сложив инструменты в сумку, заявил:— Раны были получены от клинков, сделанных в Тиросе.— Да, — ответил я, — так оно и есть.— Я полагаю, в ранах осталось слабое заражение, — заявил он.— Ты в этом уверен? — спросил я.— Я не смог обнаружить его, — ответил Искандер, — но никакого другого объяснения, на мой взгляд, тут быть не может.— Заражение?— Отравленный клинок, — пояснил он. Я ничего не сказал.— Саллиус Максимус живет в Тиросе, — добавил он.— Я не думаю, что Сарус из Тироса стал бы пользоваться отравленным клинком, — заметил я.Подобные вещи, как и отравленные стрелы, не только противоречили кодексу воина, но и вообще считались недостойными мужчины. Яд — оружие женщин.Искандер пожал плечами.— Саллиус Максимус, — сказал Искандер, — изобрел такой яд. Он использовал его в малых дозах на взятых в плен врагах, в результате те оказывались парализованными от шеи до самых пяток. Максимус сажал их по правую руку в качестве почетных гостей, так продолжалось больше недели, а когда ему это надоедало, он их убивал.— А есть ли какое-нибудь противоядие? — спросил я.— Нет, — со вздохом ответил Искандер.— Значит, надежды нет, — тихо вымолвил я.— Нет, — опустил глаза Искандер. — Практически никакой.— Может быть, это совсем и не яд, — предположил я.— Может быть.— Турнок, — позвал я, — дай врачу двойной золотой тарн.— Нет, — отказался Искандер. — Я не возьму денег.— А почему? — спросил я его.— Я был с тобой, — ответил он, — двадцать пятого се'кара.— Желаю тебе удачи, врач.— И тебе тоже, капитан, — сказал Искандер и ушел.Я размышлял о том, верны ли предположения Искандера из Тарии. Можно ли остановить действие яда, если дело и правда в нем?Противоядия не существует, сказал он мне.В голове у меня снова возникла фраза: «Не спрашивай, как нужно жить, — просто продолжай это делать».Я горько рассмеялся.— Капитан! — раздался крик. — Капитан! — Это был голос Турнока.Я услышал топот ног бегущих домочадцев.— Что случилось? — спросила Лума.— Капитан! — кричал Турнок.— Я должен видеть его немедленно! — отвечал другой голос.Я удивился: ко мне пожаловал Самос, самый крупный работорговец Порт-Кара.Они вошли с факелами в руках.— Воткните факелы в кольца, — приказал Самос.Теперь зал был ярко освещен. Домочадцы подошли поближе. Перед моим столом возник Самос. Рядом с ним стоял Турнок, который все еще держал в руках факел. И Лума тоже была здесь. А еще я увидел Тэба, капитана «Венны». Кроме того, ко мне пожаловали Клинтус и молодой Генриус.— Что случилось? — осведомился я.Вперед выступил Хо-Хак, житель топей. Его лицо было бледным. С его шеи уже сняли ошейник галерного раба с короткой свисающей цепочкой. Он являлся выращенным рабом, весьма экзотического вида, с огромными ушами — мечта любого коллекционера. Однако он убил хозяина, сломав ему шею, а потом сбежал. Его поймали и приговорили к галерам, но он снова сбежал, прикончив по дороге шесть человек. В конце концов ему удалось добраться до болот в дельте Воска, где его приняли рэнсоводы, живущие на островах, сплетенных из рэнсового тростника. Он стал вождем одной из таких групп. Его уважали в дельте. Именно Хо-Хак научил рэнсоводов пользоваться большим луком, и они тут же выступили против жителей Порт-Кара, которые с легкостью победили болотных жителей, и теперь их вовсю используют — некоторые капитаны берут рэнсоводов с собой в качестве воинов резерва.Хо-Хак не произнес ни слова, только бросил на стол золотой браслет.Он был в крови.Я прекрасно знал этот браслет. Он принадлежал Телиме, которая сбежала в болота, когда я принял решение отправиться в северные леса на поиски Талены.— Телима, — сказал Хо-Хак.— Когда это произошло? — спросил я.— Четыре ана назад, — ответил Хо-Хак, а затем по вернулся к рэнсоводу, стоявшему у него за спиной. — Говори, — приказал Хо-Хак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109