Мать
работала прямо с фотографии, но "птица" выглядела настолько тяжеловесно и
неестественно, что казалась абсолютно безжизненной. Естественно, я не
преминула ей об этом сказать, и, конечно, она обиделась, мы заспорили, и
кончилось тем, что мать выставила меня за дверь.
Но тут было не только взаимное непонимание. Мать совершенно ясно дала
мне понять: она родила меня, выполняя долг, а вовсе не потому, что хотела
этого. И почему-то я считала, что она только и ждет моего Испытания, чтобы
снова вернуться к Папе. Но, повторяю, я не любила ее.
Добравшись до противоположного конца порта, мы, вместо того, чтобы
сразу же плыть назад, как я ожидала, повернули и поплыли под углом к
выходу из акватории. Лодкой управлял Ральф. Качка резко усилилась - мы
оказались теперь к волнам левым бортом. Лодка вздымалась на гребнях и
проваливалась в ложбины, и через несколько минут такого удовольствия меня
начало тошнить. Но эта тошнота была совсем другого рода, чем та, которую
мне доводилось испытывать раньше. Мною завладела самая настоящая морская
болезнь - тошнота усугублялась головокружением.
- Нельзя ли вернуться назад? - попросила я Хельгу. - Меня тошнит.
- Это и есть самый быстрый путь назад, - сказала она. - Мы же не
можем плыть против ветра. Нужно лавировать.
- Ужасно медленно... - проговорила я.
Ральф рванул за привязанный к утлегеру канат, перебросил утлегер на
другую сторону лодки, одновременно поворачивая румпель, и мы медленно
совершили поворот на другой галс. К этому времени я чувствовала себя
совсем скверно.
- Не волнуйся! - весело сказала Хельга. - Скоро вернемся! - Она
повысила голос: - Ты уже поуправлял, Ральф! Дай мне!
- Ладно, - очень неохотно согласился Ральф.
Хельга перебралась на корму, перехватила у брата румпель и канат
утлегера. Потом она кивнула в мою сторону.
- Ее тошнит.
- О, - произнес Ральф. Он пробрался ко мне и, усевшись рядом, сказал:
- Чтобы привыкнуть к качке, нужно время. Поплаваешь - приспособишься.
Он замолчал, с легкой завистью следя за Хельгой. Мне подумалось, что
плавание под парусом, разумеется, если ты вообще способен им наслаждаться,
гораздо интересней для рулевого, чем для пассажиров. По крайней мере,
Хельге и Ральфу больше нравилось управлять парусом, чем сидеть со мной
рядом. Хотя это могло быть оттого, что они считали своей обязанностью
заводить со мной разговоры, а это им было трудно.
- Э-э-э, как ты думаешь, наши отцы поладят? - спросил Ральф.
Я сглотнула, стараясь обуздать желудок, и ответила:
- Не знаю. Понятия не имею, о чем они собрались вести торг.
Он удивленно посмотрел на меня.
- Как это, ты не знаешь?! Мы вкалываем на копях, добываем для вас
вольфрамовую руду, везем ее за тридевять земель, а ты об этом понятия не
имеешь?!
- Почему вы не... - Осекшись, я изо всех сил ухватилась за борт
лодки, стараясь сохранить самообладание при виде неожиданно раскрывшейся
перед нами бездны между волн. - Почему... вы не добываете эту штуку, как
ее там, сами для себя?
- Мы не знаем, как ее очищать, - зло ответил Ральф. - Вы, с Корабля,
не открываете нам, как это делается. Мы с вами торгуем, но вы даете нам
только крохи информации.
В это время мы опять делали поворот, готовясь пройти последний
отрезок пути до пирса.
- Как же иначе, - сказала я. - Мы уже столько лет храним знания - с
тех пор, когда была уничтожена Земля. Если бы мы отдали их все вам, чем бы
мы стали торговать?
- Мой папа говорит, что все вы паразиты, - заявил Ральф.
- Вы живете нашим тяжким трудом. Хапуги вы, вот и все.
- Мы не паразиты, - возразила я.
- Если бы дела делались справедливо, то мы бы жили, как короли, а не
вы.
- Если мы живем, как короли, то почему ты раньше говорил, что мы
теснимся в переполненных клетках?
На мгновение мой вопрос сбил его с толку, но только на мгновение:
- Потому что вам нравится жить, как свиньям, вот почему. Я ничего не
могу поделать, раз вам нравится жить, как свиньям.
- Если здесь и есть поблизости какие-то свиньи, то это вы, грязееды,
- сказала я.
- Что-о?!
- Грязееды!
- Хапуга! Почему бы тебе не принять ванну?! - Ральф сильно толкнул
меня в грудь.
Несмотря на нашу ссору, он застал-таки меня врасплох.
Я кувырнулась за борт.
Ощущение от погружения в воду было невероятным. Она была холоднее
воздуха, но к этому я почти сразу привыкла. Хуже оказалось другое:
окунувшись, я набрала ее полный рот - мерзкой, грязной и горькой гадости.
Я вынырнула на поверхность, и пока откашливалась и отплевывалась,
лодка прошла мимо. Мельком я заметила на лице Хельги удивленное выражение,
но потом мне стало не до того. Я поплыла к пристани, выкашливая попавшую в
горло воду. К удивлению моему, шок и удушье привели в чувство
разыгравшийся желудок.
Хотя, если бы у меня был выбор, я предпочла бы другой способ.
Хельга отвернула парус от ветра и повернула румпель. Теперь
"Гуакамоль" дрейфовал, мягко раскачиваясь на волнах.
- Тебе помочь? - крикнула Хельга.
- Нет! Сама доплыву!
Одета я была легко, хотя свободные рукава, намокнув, доставляли
некоторые затруднения. Раньше я плавала только в бассейне, но тут
обнаружила, что держаться на поверхности не так уж и сложно. Нужно только
стараться не нахлебаться этой мерзкой воды.
До лестницы я добралась как раз, когда они привязывали свой
"Гуакамоль". Рухнув на причал и забрызгав водой доски, я следила, как
тридцатью футами ниже Ральф и Хельга спускали парус и прикручивали утлегер
у соседнего пирса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84