Но речь не о них. Что, если все и впрямь пойдет по-иному? Если
я заявлюсь в ставку... скажем, Агамемнона и проткну вот этим копьем сердце
владыки? (Ведь даже в руках обреченного бедняги оружие остается оружием,
не правда ли?) Олимпийцы могут многое, однако им не под силу вернуть к жизн
и погибшего человека (или даже бессмертного, простите
за каламбур).
«Да кто ты такой, чтобы перечить самой Судьбе?» Ч вякает
внутри писклявый такой, благоразумненький голосок, которому доктор фил
ософии следовал большую часть своей настоящей жизни.
«Томас Хокенберри, вот кто! Ч заявляет ему в ответ новое, пусть и не столь
цельное Я. Ч И мне опротивели пустоголо
вые качки-кровопийцы, назвавшие себя богами».
Пробираюсь поближ
е к Пандару. Беседа этого надутого болвана Ч хотя и отменного лучника Ч
с Афиной/Лаодоком интересует уже не просто схолиаста Хокенберри, а наемн
ого лазутчика. Обращаясь как воинственный троянец к такому же троянцу, д
очь Зевса распаляет его тщеславие, уподобляет первому из лучников Аполл
ону, сулит несказанную милость Париса, дождь бесценных подарков Ч и все
за один удачный выстрел.
Пандар заглатывает на
живку с крючком и грузилом. «Так говоря, безрассудного воспламенила», Ч
описал этот миг один из моих любимых переводчиков. Укрывшись за щитами д
рузей, заказной убийца ладит длинный лук.
Исследователи античности, особенно «Илиады», веками спо
рили о том, использовались ли в Троянской войне отравленные стрелы. Боль
шинство схолиастов, включая меня, с пеной у рта доказывали обратное: как ж
е, благородные герои, кодекс чести... Чушь. Древние греки не ангелы. А вы дума
ете, почему даже пустяковые раны в поэме сплошь и рядом приводят к быстро
й мучительной смерти?
Зазвенела тетива. Отличный выстрел, лучше и желать нельз
я. Провожаю стрелу взглядом: описывая широкую дугу в сотни ярдов, она лети
т точнехонько в рыжеволосого царского брата. Менелай стоит на самом виду
, вместе со своими воинами наблюдая за переговорами вестников на «ничьей
» земле. Вот-вот острый наконечник вопьется прямо в грудь... Если, конечно, к
акое-нибудь греколюбивое божество не вмешается.
Да, так и есть.
Особым, измененным зрением я замечаю, как Афина, вырвавши
сь из тела Лаодока, квитируется к жертве и Ч кто бы сомневался, ведь Олимп
ийцы обожают вести двойные игры! Ч спасает красавчика от гибели, на кото
рую сама же обрекла, пытаясь развязать новое сражение. С ног до головы оку
танная магией, невидимая ничьему взгляду богиня взмахом руки отклоняет
стрелу. Словно заботливая мать, отгоняющая муху от спящего сына. (Кажется,
это сравнение придумано не мной. Впрочем, не знаю: я уже столько лет не
читал «Илиаду»...)
И все же выстрел попадает в цель. Менелай кричит от боли и
падает на землю. Стрела торчит у него из живота, чуть повыше паха. Неужели
Афина оплошала?
В рядах смятение. Послы Приама торопливо скрываются за с
пинами троянских лучников, ахейские же переговорщики стремглав бросаю
тся под защиту греческих щитов. Агамемнон прерывает объезд войск (полага
ю, не случайно приуроченный к следующему утру после Ахиллесова мятежа) и
является на место трагедии, чтобы застать брата корчащимся на земле, в ок
ружении подчиненных и младших военачальников.
Нацеливаю в их гущу короткий жезл, напоминающий по виду щ
егольскую трость троянского капитана, однако не принадлежащий ему. На са
мом деле это обычное снаряжение схолиаста, остронаправленный микрофон.
Очень удобная штука, усиливает звук на расстоянии до двух миль и передае
т его в мизерные наушники, которыми я привык пользоваться в долинах Илио
на.
А между тем царь толкает чертовски трогательную прощаль
ную речь. Обнимая плечи и голову Менелая, сын Приама распространяется в т
ом духе, что, мол, обрушит ужасную, жестокую месть на троянцев, сгубивших д
облестного героя, и тут же начинает сокрушаться о том, как, несмотря на его
, Агамемнона, кровавое возмездие, ахейцы падут духом, прекратят осаду и уп
лывут себе в черных кораблях по домам. И правда, чего сражаться-то, спасая
чужую жену, когда ее муж-рогоносец мертв? Менелай громко стонет, а царстве
нный владыка продолжает играть в предсказателя: дескать, скончаешься ты
, милый брат, на вспаханных полях невзятого Илиона, истлеешь в чужой земле
, на радость троянским червям, так и не выполнив миссии. М-да, веселый мужик.
Знает, чем утешить умирающего.
Ч Э-э, погоди! Ч мычит несчастный сквозь стиснутые зубы.
Ч Не спеши меня хоронить, старший брат. Рана не опасна, вид
ишь? Стрела прошла через бронзовый пояс и угодила в рукоять любви; хорошо
хоть не в яйца или в живот.
Ч А, ну да.
Агамемнон хмуро глядит на место, задетое стрелой. Он почт
и разочарован, однако держит себя в руках. Еще бы, такая речь коту под хвос
т. Судя по выражению лица, При-амид готовил ее заранее и не один день.

Ч Да, но стрела отравлена, Ч хрипит Менелай, будто утеша
я брата.
Взмокшие, спутанные волосы раненого вываляны в траве: зо
лотой шлем укатился при падении. Агамемнон вскакивает, роняет беднягу на
землю Ч не подхвати парня верные капитаны, тот бы здорово ударился, Ч кл
ичет своего вестника Талфи-бия и велит ему позвать Махаона, сына Асклепи
я. Это личный доктор Приамида, причем отлично знающий свое дело: говорят, о
н перенял мастерство у дружелюбного кентавра Хирона.
Поля битвы мало чем отличаются друг от друга. Очнувшись о
т первого шока, павший герой начинает визжать, ругаться и плакать от боли,
разбегающейся по членам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34