«Наш девиз – быстрее вниз!» Еще полчаса горных троп, по сравнению с которыми все его недавние блуждания по здешним местам выглядели легкой прогулкой, и в памяти всплыла характеристика горного ландшафта, данная незабвенным Остапом Бендером: «Слишком много шика, фантазии идиота».
Вот уж точно, не до красоты. Время начало растягиваться, минуты становились невероятно долгими, а часы сливались с бесконечностью. Скоро Корсар впал в какой-то двигательный транс, механически переставляя конечности и держась только на врожденной русской выносливости и упрямстве. А старичок, словно в подтверждение нелепой буржуазной теории национального предназначения, неутомимо карабкался вверх, ловко пользуясь своим суковатым посохом в качестве альпенштока. И когда наконец проводник замер, без усилий опершись на свою клюку, Корсар с огромным трудом заставил себя остаться на ногах, а не рухнуть пластом там, где стоял.
– Здраво, дядо Никола! – раздался вполне дружелюбный голос откуда-то из зарослей. Мгновением раньше Корсар ясно, кожей почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд.
– Здраво, Пламане! – негромко отозвался старик и успокаивающе поднял руку. Похоже, он отлично видел среди ветвей собеседника, которого летчик никак не мог разглядеть. Наверное, потому, что глаза ему заливал пот. – Моля ти си, махни пушката! С мен е другарят. Сваления летец… Той е рус!
– Рус, а? – донесся из кустов отчетливый смешок с оттенком удивления. – Дядо Никола, кажи му: по-добре да сложит орыжие долу.
Корсар не успел возмутиться, как старик умоляюще, снизу вверх, заглянул ему в глаза.
– Сынку! Отдай ми пушката! Моля… Поколебавшись мгновение, Корсар нехотя разжал пальцы. Обстановка не располагала к упрямству. Оказавшись в руках старика, трофейное оружие совершенно неожиданно развернулось и нацелилось летчику прямо в живот. При этом старичок отступил в сторону, столь явно освобождая линию огня для своего веселого сообщника, что Корсар даже растерялся. Подобное коварство было ему в новинку.
– Эй, батя? Ты чего? – ошарашенно произнес Андрей, не в силах понять, как это вроде бы искреннее желание помочь сменилось такой откровенной враждебностью.
Ветки с тихим шелестом раздвинулись, и перед измотанным сумасшедшим маршем летчиком предстал рослый небритый парень с копной иссиня-черных волос на голове. Одежда его являлась странным симбиозом элементов яркого адидасовского снаряжения с крестьянско-простонародным стилем. Широко ухмыльнувшись Корсару, он не спеша поднял к плечу свой «калаш», и черный зрачок ствола твердо нацелился летчику прямо между глаз.
Ну, попал! Реальная смертельная опасность взбодрила не хуже какого-нибудь патентованного стимулятора. Корсар мигом очухался и ощутил себя почти в форме. Умирать, понятно, не хотелось. Тело приготовилось к резкому рывку влево с падением и перекатом, во время которого следовало изготовить к стрельбе болтавшийся на ремне справа «бизон». Кажется, он даже начал этот рывок, но внезапно на затылок ему обрушился самый могучий из всех горных пиков хребта Пирин. Прежде чем, заслоняя все, под черепом вдруг вспух огромный ватный ком, он успел подумать: «Проклятый дед, за смертью привел…»
* * *
Когда Корсар вновь ощутил, что жив, он вяло удивился этому обстоятельству, но вовсе не обрадовался. Быть живым оказалось плохо. Голова гудела, тупая боль в ней переливалась при каждом движении.
«Кто это меня? И чем? Ощущение такое, что бревном, не меньше». Мысли ворочались с натугой, словно давешний удар обрушил что-то в мозгу, и им теперь трудно было пробиваться сквозь образовавшиеся завалы. Так же сильно, но по-другому (кажется, он становится экспертом по части боли) болели руки и плечи. Казалось, кто-то вывернул ему верхние конечности назад таким образом, что ключицы и лопатки вот-вот прорвут кожу и вылезут наружу. Держит, что ли, кто? Корсар через силу подергался. Нет, это веревки. Или ремни. Локти стянуты за спиной, ноги – от колен и ниже. Как барана спеленали. Органы чувств постепенно просыпались. Щека ощутила траву, шелковистую свежую и колючую старую. Старой было больше.
Корсар приоткрыл глаза, и его еще замутненный взгляд тут же наткнулся на пару поношенных кроссовок большого размера. Прямо как в анекдоте про Чебурашку. «Ген, нам сапоги нужны?» – «Нужны, кореш». – «Только в них „мусор“». – «Так вытряхни!» – «Не могу, он меня за уши держит». Корсар попытался усмехнуться, но не понял, удалось ли ему это. Мышцы лица как-то задеревенели.
А улыбчивый парень с «Калашниковым» наклонился и приветливо заглянул летчику в глаза.
– Добро пожаловать в Былгария!
Одной рукой он слегка приподнял Корсара за шиворот, мелькнул испачканный мхом здоровенный кулак, и в голове у пленника снова что-то взорвалось, хоть и послабее, чем в прошлый раз. Когда искры отсыпались, Корсар ощутил во рту солоноватый вкус крови.
«Во, влип! Партизаны, мать их! Братушки хреновы. Убьют ведь… Так мне и надо кретину, за спиной надо было смотреть. Винтовку отдал, уши развесил…» Корсар пытался вызвать в себе упрямую боевую злость.
– Рус? – хрипло спросил кто-то незнакомый. «А, вот и третий. До чего же мерзкий тембр. Голос непроспавшегося киллера».
Корсар не без труда вывернул непослушную, налитую чугунной тяжестью голову. Старика и след простыл. Зато рядом с улыбчивым стоял, с интересом разглядывая то пленника, то трофей – снятый с него нож, – мрачный колоритный субъект. Как-то на базе в сербском журнале Корсару попалась парадная фотография знаменитого македонского повстанца начала века. Так этот вот тип отличался от того, пожалуй, только тем, что вместо подсумков с патронами к «берданке» обвешался «бананами» под заряды к подствольному гранатомету болгарского производства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148