Никто не мог вообразить себе последствий, связанных с ее по
ломкой или разрушением.
Опыт Экспансии явственно свидетельствовал в пользу того, что изоляция, о
диночество Ч это деградация и смерть.
...Год за годом, столетие за столетием мы расширяемся, растем, и тем
п нашего продвижения в Галактику не снижается... Мы, как горсть пыли, броше
нная под порыв ветра Вечности. Нас слишком мало... Мы теряемся на Галактиче
ском просторе, между нами световые годы расстояний, но пока тянутся тонк
ие нити от одной станции ГЧ к другой, пока трепещут подле них крохотные ма
яки, служащие ориентирами для кораблей в великом Ничто гиперсферы, мы, пр
и всех своих различиях, расовой неприязни и культе планетных суверените
тов, были и остаемся Человечеством...
Генерал Покровский вздрогнул.
Все это было наваждением, чушью... “Общечеловеческие ценности...
Ч неприязненно подумал он, продолжая разглядывать карту. Ч
А где в системе этих ценностей ваша истинная родина, господа прод
ажные историки? Растоптать Землю вам удалось, смешать ее с грязью, с прахо
м забвения тоже...”
Покровский с тяжелым чувством отвернулся от карты. Он жил на Земл
е, принадлежал ей, и всю свою жизнь посвятил служению интересам прародин
ы Человечества.
Земля не просто проиграла две войны.
Тысячелетие изоляции лежало на ней тяжким бременем. Почти тысячу лет в п
ространстве царила Конфедерация Солнц, но теперь она распалась, а что пр
ишло взамен?
Сколько бы ни кричали новоявленные политики о культе планетных суверен
итетов Ч это была лишь очередная сказка, миф, за которыми скрывались чьи-
то конкретные интересы. Разобщенное Человечество становилось драчливы
м, буйным, непредсказуемым. Грань дозволенного быстро стиралась, а это ча
ше всего вело к катастрофам.
Образовался вакуум власти, а природа, как известно, не терпит пустоты. Это
т вакуум должен быть заполнен, но кем?
Этот вопрос не давал покоя не только пожилому генералу.
Об этом думали тысячи людей на сотнях планет. Людей, облеченных властью и
ли просто алчущих ее.
Скоро, очень скоро начнется крупный дележ Галактического пирога, и тогда
все условности, моральные ценности, которые оставила в наследство почив
шая Конфедерация, полетят к Дьяволам Элио Ч это Покровский знал наверня
ка.
Власть в пространстве получит тот, кто окажется готовым принять и нести
ее бремя.
Генерал вернулся за терминал. Он больше не испытывал сомнений. Пора было
начинать действовать, но прежде чем он сделает свой первый шаг, следовал
о поставить последнюю точку над “ i ”.
На осветившемся мониторе возник объемный контур космического к
орабля, изображенного на смазанных моментальных снимках.
Покровский смотрел на него и думал:
“Неужели вот так, в виде случайно попавшей в твои руки информации, приход
ит Судьба? Сколько человек видело эти снимки и не придало им должного зна
чения, не остановило кадр, не попыталось поймать ускользающий контур чег
о-то до боли знакомого...”
Генерал знал ответ на заданный самому себе вопрос.
Иваны, родства не помнящие, никогда не выстроят новую реальность. Вся кич
ливая тысячелетняя история Конфедерации начиналась отсюда, с Земли, но о
б этом не принято вспоминать.
Ни следователь, беседовавший с Меркуловым, ни сам пилот орбитального шту
рмовика не помнили настоящего прошлого.
Им хватало своих кладбищ кораблей, оставшихся после двух галакт
ических войн. Кладбищ, за которыми наследники Конфедерации и уследить-то
толком не могут. Они погрязли в узких рамках своих планетных интересов, а
общечеловеческая история сегодня уже не волнует умы людей, она считаетс
я дурным тоном, областью отвлеченных, оторванных от реальности знаний...

Действительно, что за смысл обращать внимание на мертвый артефакт, проме
лькнувший где-то на границе кадра, даже не захваченный фокусом зрения эт
ого Меркулова? Люди уже привыкли, что в некоторых секторах космоса, куда н
и ткни, попадешь в какие-нибудь останки человеческой деятельности.
Для того чтобы обратить внимание на корабль, сфокусироваться именно на н
ем, нужно было знать этот контур.
Сотрудники Покровского его не знали, но имели четкую директиву Ч не упу
скать ничего, ни малейшей странности, способной иметь какую-то информаци
онную ценность.
Ну а сам генерал этот контур знал. Он жил историей, дышал ею, для него она яв
лялась не только прошлым, в котором слово “Земля” звучало как нетускнеющ
ий символ цивилизации, Ч эта история помогала ему сберечь надежду на бу
дущее. Именно потому он и не упустил зерно истины в потоке информационны
х плевел...
Пальцы генерала легли на сенсорную клавиатуру.
Умная программная оболочка, отреагировав на касание, ожила, услужливо ук
рупняя модель, затем разделила экран на два оперативных окна.
В одном медленно вращалось объемное изображение артефакта, а в другом по
явилась компьютерная модель некоего космического корабля, такого, каки
м он был заснят когда-то давным-давно, еще до старта.
Сходства осталось немного Ч время и космос нещадно и бесцеремонно пора
ботали над ним, но Покровский уже не сомневался Ч это был ОН.
Повинуясь воле генерала, глянцевитая модель прекратила свое вращение. К
асание сенсора Ч и борт корабля взорвался, отстреливая сотни спускаемы
х модулей, плиты обшивки встали на ребро, открыв продолговатые щели ваку
ум-створов, да так и остались торчать, до неузнаваемости обезобразив вне
шний вид конструкции.
Еще касание Ч и исчез лес ажурных антенн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17