Кстати, если бы рыболовная магия была возможна, то пропеченные солнцем рыбаки с мозолистыми руками, для которых ловля была единственным заработком, наверняка бы ее использовали. Хотя, вряд ли: магия вещь удобная, но слишком дорогая, чтобы окупиться – особенно если ты небогат. Заид должен знать.
Может быть, он его спросит. А может быть, и нет. Поразмыслив, он решил, что спрашивать не станет.
Поплавок вновь исчез. Когда Крисп дернул удилище, оно согнулось дугой. Он потянул, но рыба сопротивлялась. Перебирая удилище руками, он дотянулся до его кончика, ухватился за леску и начал понемногу ее выбирать.
– Вот это улов, клянусь благим богом! – воскликнул император, разглядев извивающуюся на крючке толстую красную кефаль.
Схватив сачок, он поддел рыбину снизу. Кефаль оказалась размером в половину его руки и настолько мясистой, что ее хватит на блюдо для несколько человек. Будь Крисп профессиональным рыбаком, он смог бы продать кефаль на площади Паламы за хорошую цену: столичные гурманы весьма ее ценили и даже прозвали «императором рыб».
Хотя кефаль называли красной, вынутая из воды, она оказалась коричневатой с желтыми полосками. Через некоторое время умирающая рыбина стала малиновой почти цвета его сапог, – а затем начала медленно сереть.
Кроме вкуса, кефаль была знаменита и этой впечатляющей сменой окраски.
Крисп вспомнил одну из прихотей Анфима, когда его предшественник приказал медленно сварить несколько кефалей в большом стеклянном сосуде, чтобы пирующие смогли полюбоваться изменяющимися оттенками рыбьей кожи. Тогда он смотрел на это с тем же интересом, что остальные, и лишь позднее понял всю жестокость императорской забавы.
Возможно, чесночный соус с яичными белками станет достойным дополнением к этой рыбине, подумал Крисп; даже маринованная голова считалась деликатесом.
Надо будет потолковать с поваром после возвращения в резиденцию.
Он положил увесистый улов на дно лодки, обращаясь с кефалью гораздо аккуратнее, чем прежде с летучей рыбой. Если бы рыбалка была для него лишь предлогом вырваться из дворца, он уже поплыл бы обратно, изо всех сил орудуя веслами. Но вместо этого он насадил на крючок нового таракана и вновь закинул удочку.
Вскоре он поймал еще одну рыбу – уродливого и невкусного бычка. Крисп вынул крючок из рыбьей губы, бросил бычка в море и снова открыл коробочку с наживкой.
После этого он долго сидел и с напоминающей транс невозмутимостью ждал новой поклевки, которой рыбацкая судьба все никак не посылала. Лодка плавно покачивалась на волнах.
Когда он выходил в море первые несколько раз, желудок реагировал на качку несколько неуверенно, но теперь покачивание его убаюкивало; казалось, он сидит в кресле, которое не только покачивается, но и наклоняется. Впрочем, когда море было бурным, Крисп, разумеется, на рыбалку не ходил.
– Ваше величество!
Пронесшийся над водой крик вывел Криспа из задумчивости, и он посмотрел на причал, от которого отчаливал сам, ожидая увидеть там фигуру с мегафоном.
Вместо этого он разглядел приближающуюся лодку, гребец в которой работал веслами изо всех сил.
Халогаи, которые тоже ловили рыбу, схватились за весла и поплыли наперерез. Человек в лодке на несколько секунд перестал грести, выхватил запечатанный свиток пергамента и продемонстрировал его халогаям, после чего телохранители позволили ему приблизиться к Криспу, но сами остались рядом на тот случай, если срочное послание окажется лишь уловкой.
Простираться ниц в лодке неудобно, и гонец лишь низко поклонился Криспу.
– Да возрадуется ваше величество, – сказал он, задыхаясь, – я привез вам депешу, только что доставленную из окрестностей Питиоса.
И он протянул Криспу свиток через разделявшую их лодки узкую полоску воды.
Как это нередко бывало, у Криспа возникло скверное предчувствие, что радоваться ему не придется. На наружной поверхности свитка торопливой рукой было нацарапано:
«Автократору Криспу – срочно. Прочесть сразу после получения!».
Неудивительно, что гонец пересел с коня на лодку.
Крисп сколупнул ногтем восковую печать и маленьким рыбацким ножом перерезал стягивающую свиток ленточку. Развернув его, он увидел, что письмо написано тем же почерком, что и надпись снаружи. Текст оказался кратким и деловым:
«От командира Гайна Автократору Криспу привет. Фанасиоты атаковали нас в двух днях марша на юго-восток от Питиоса. С горечью сообщаю вашему величеству, что большая часть посланных туда войск не только сдалась еретикам и мятежникам, но и перешла на их сторону. Возглавлял предателей мерарх Ливаний, главный адъютант командующего армией Брисо.
Из-за этого верные вашему величеству войска потерпели полное поражение, а священники, которых мы сопровождали в Питиос, были схвачены и безжалостно убиты. Да позаботится благой бог об их душах! Простите, что я, один из младших командиров, сам пишу это вашему величеству, но боюсь, что я ныне самый старший по званию из верных вашему величеству офицеров. Полагаю, фанасиоты теперь контролируют всю эту провинцию. Скотос наверняка уже ждет их души».
Крисп перечитал послание дважды, чтобы ничего не упустить. Он уже собрался положить его на дно лодки рядом с пойманной рыбой, но передумал – там его наверняка попортит морская вода – и сунул письмо в шкатулку с рыболовными мелочами. Потом сел за весла и погреб к причалу. Посыльный и халогаи плыли следом.
Когда лодка ткнулась носом в причал, он швырнул шкатулку на его просмоленные доски и вылез, потом подхватил шкатулку и быстро зашагал к резиденции. Зонтоносцы громко жаловались, не поспевая за торопящимся императором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153