Теперь я понимаю, что была, несомненно, очень интересна ей, как редка
я находка археологу, ведущему раскопки древних стоянок людей, или как Ма
угли Ч ученым. Моя подруга с энтузиазмом прочла мне курс лекций на тему, о
ткуда берутся дети, как должны одеваться девушки в соответствии с соврем
енной модой и как должны завлекать парней. Она взялась защищать меня в шк
ольных скандалах и делала это так нагло и виртуозно, что у меня дух захват
ывало. Я была невероятно благодарна ей за это и часами напролет слушала е
е наставления. Она наверняка чувствовала себя рядом со мной суперчелове
ком. Впрочем, для меня она несомненно таковой и являлась. Еще Стелла Ч так
звали мою наставницу Ч аккуратно собирала мои стихи, которые я писала н
а чем попало и о которых тут же забывала. Стелла говорила, что продаст их з
адорого, когда я стану знаменитой поэтессой.
Она таскала меня на танцы и постоянно твердила, что я писаная красавица.

Однажды на одной из таких вечеринок Стелла познакомила меня с другом сво
его очередного возлюбленного. Парень был лет на десять старше нас, работ
ал токарем, а в свободное время перепродавал на рынке джинсы и другую мод
ную одежду. Он стал серьезно ухаживать за мной и очень сожалел, что мне еще
не исполнилось восемнадцати лет. Я не понимала почему. Ведь до восемнадц
ати оставалось всего три месяца.
Он был очень внимателен ко мне, брал с собой на вечеринки в компании своих
приятелей и никому не позволял относиться ко мне небрежно. Тем более Ч с
меяться надо мной. Однажды один из его пьяных дружков спросил, глядя на ме
ня, зачем он возится с этой малолетней жидовкой. Олег взял со стола бутылк
у и без слов запустил ее в голову своему приятелю.
После этого я поняла, что полюбила Олега на всю жизнь. Но главное Ч я счит
ала, что и он тоже полюбил меня на всю жизнь. Мы никогда не говорили об этом,
но мне и не требовалось слов.
Взрослая жизнь действительно оказалась в тысячу раз лучше, чем детская.
Я оказалась права.
Примерно через неделю после случая с бутылкой Олег предложил мне пойти с
ним на рынок, надев предварительно джинсы, партией которых он собирался
торговать в тот день. Я с радостью согласилась быть манекеном. Теперь это
называется моделью. За три часа Олег распродал почти все джинсы.
В следующее воскресенье я рекламировала модный французский комбинезон
. Это был день моего рождения. Мне наконец исполнилось восемнадцать.
Было раннее утро. Только что прошел легкий дождик, оставив на асфальте ма
ленькие лужицы. Парни и девчата степенно ходили вдоль торговых рядов, лу
згали семечки, прицениваясь к модной одежде, разложенной на сумках и газ
етах. Торговля шла бойко. К полудню остался всего один комбинезон.
Олег ушел ненадолго, а вскоре вернулся с букетом белых роз. Поцеловал мен
я в губы, крепко прижал к себе, поздравил с днем рождения. Мне очень хотело
сь, чтобы он сказал, что любит меня, но он почему-то не сказал. Я решила: вече
ром скажет обязательно. Впрочем, это была единственная малость, которая
слегка омрачала мое счастье.
Олег был высокий и сильный. Он восхищался моей фигурой в комбинезоне. Гов
орил, что я очень красивая. И если заверения Стеллы вызывали во мне сомнен
ия, то Олегу я верила безоглядно.
Я смотрела на него, и мне хотелось подарить ему весь мир. Солнце, и небо, и зв
езды, и даже трогательные едва заметные остатки лужиц. Я начала мысленно
сочинять стихи об этом и старательно запоминать сочиненные строчки, пот
ому что Стеллы с карандашом и бумагой наготове рядом не было, как вдруг к н
ам подошел молодой милиционер, велел собрать оставшийся товар и пройти с
ним в отделение.
Сначала мне не было страшно Ч ведь Олег крепко держал меня за руку и шепт
ал, что все будет хорошо. И потом, я ведь не торговала, а просто была манекен
ом.
В отделении милиции, расположенном тут же, на территории рынка, было шумн
о и многолюдно. Мы вошли в комнату, где сидели такие же фарцовщики с вещами
, как Олег. Через несколько минут милиционер, который задержал нас, предло
жил мне пройти с ним. Одной, без Олега...
Дальше мои воспоминания похожи на вспышки. Словно я находилась в темном
помещении, где периодически зажигали ослепительный свет, от которого ло
мило глаза. Молодой милиционер долго вел меня по коридору, и наконец мы во
шли в небольшую комнату с длинным столом, деревянными ободранными стуль
ями и кипами старых газет, разбросанных по полу.
Милиционер был кудрявый, с голубыми прозрачными глазами и красными рука
ми. Я и сейчас вижу его шершавые руки, похожие на клешни рака. Он посмотрел
мой паспорт.
Ч С днем рождения, Эсфирь Фиш. Не жаль начинать совершеннолетнюю жизнь в
тюрьме?
Ч Почему в тюрьме? Ч Дикий страх парализовал тело. Ноги и руки затрясли
сь. Ч Я ведь ничего не продавала.
Ч Кто же это может доказать? Оба сядете. Вместе с вашим напарником. Тольк
о в разные камеры.
Меня никогда не учили, что нужно делать в милиции и как разговаривать с ми
лиционерами. Я только часто слышала, что у них неограниченная власть и чт
о доказать ничего невозможно. Я молчала, не в силах выговорить ни слова. Об
лака и звезды вперемешку проплывали перед моими глазами Ч и четыре вызу
бренные строчки стихотворения, которые я начала сочинять для Олега. Но в
се это мгновенно исчезло, как только милиционер вновь обратился ко мне:
Ч Я отведу тебя сейчас в камеру предварительного заключения. Посидишь
там часок, поразмышляешь о своем аморальном поведении.
В камере сумрачно. Грязно. Пахнет плесенью и еще чем-то тошнотворным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81