Пьян
ая женщина в рваной юбке предлагает мне закурить. Я почти теряю сознание.
Она хохочет, тычет мне сигарету. Невыносимо хочется открыть глаза и прос
нуться в своем доме, чтобы рядом оказались мама с папой, а все это преврати
лось в страшный сон. Время останавливается...
Еще одна женщина разворачивает газетный сверток, достает яйцо и хлеб с м
аслом и колбасой. Старательно чистит яйцо, бросая скорлупу рядом с собой
на грязный пол.
Солнечный луч высвечивает белые треугольники, квадратики, кругляшки ск
орлупы. Что делать?
Милиционер возвращается, забирает меня из камеры, снова приводит в комна
ту с рваными газетами.
В комнате сидит Олег. Словно каменная глыба сваливается с меня. Бросаюсь
к нему, рыдаю, умоляю помочь, сказать, чтобы меня отпустили, что я ничем не т
орговала.
Олег гладит меня по голове. Кладет свою большую ладонь на мои трясущиеся
руки.
Ч Все просто, Фира. Этот мусорок тебя сейчас трахнет, а потом отпустит на
с с миром. Даже дела никакого не заведет. Ну понравилась ты ему очень. Дево
чки опять же у него никогда не было. Одни шалавы. Он попробовать хочет, как
это. Ну кто мог подумать, что ты у нас такая красавица писаная.
Ч Как Ч трахнет?
Ч Как, как? Ты что, из детсада?
Чайки, похожие на ворон, орут над моей головой, хочется убежать к реке и ос
таться там в тишине одной. Ч Я ведь никогда этого не делала...
Ч Ну так сделаешь. Тебе же восемнадцать сегодня. Сегодня можно.
Ч А вчера?
Ч Вчера нельзя. Несовершеннолетних нельзя трахать. Посодют. А сегодня т
ы уже хоть куда! Взрослая.
Внезапно страшная мысль больно прошибает moю голову.
Ч Откуда милиционер узнал, что мне восемнадцать именно сегодня? Он что, т
вой приятель? Может, ты с ним в паре торгуешь? Платишь ему мзду?
Олег смотрит на меня обалдело. Он не знает, что я, непредсказуемая, на этот
раз оказалась вдруг невероятно сообразительной. Но ему нечего терять. Он
давно все решил. Глаза его становятся отстраненными, злыми.
Ч Не согласишься, целкой в тюрягу отправишься. Обещаю. Показания дам, что
со мной в деле была. Я с мусорком этим давно завязан. Он тебя трахнет, а я ещ
е год буду торговать без проблем. Так что деваться тебе некуда. Или хочешь
к проституткам в камеру вернуться? Еще часок в говне посидеть? Они тебе тв
ою красивую физиономию быстро в такое состояние приведут, что не будешь
от них отличаться. Ч Он презрительно сплевывает на грязный пол. Уходит.

...Солнечный луч рассекает комнату пополам. Маленькие пылинки сверкают в
его золотистом столбике. Красные клешни милиционера расстегивают модн
ый комбинезон. Я лежу на столе, словно мумия.
Ч Какая красивая жидовочка...
Страх и стыд сковывают меня. Если бы я была в юбке... Может быть, он бы просто
поднял ее... А комбинезон... Его невозможно поднять... Его можно только целико
м снять. Весь...
Он аккуратно складывает свои милицейские брюки. Аккуратно вешает их на о
бшарпанный стул.
Я впервые вижу мужской член. Он попадает в луч солнца, в тысячи движущихся
сверкающих пылинок Милиционер раздвигает мои ноги. Входит. Резкая, невын
осимая боль разрывает мое тело на части... Мой крик парализует красные кле
шни. Я кричу дико. Безумно... Одна клешня зажимает мне рот, другая пытается о
становить кровь, но она хлещет из меня, образуя красную лужу на столе.
Кажется, милиционер перепуган не меньше, чем я. Слава Богу, он уже ничего н
е хочет, только поскорее избавиться от меня. От этой лужи крови.
Красные клешни перепачканы моей кровью и мелко трясутся.
Ч Не ори, жидовочка, я тебя больше не трону. Толку-то с тебя никакого. Кайф
у никакого! Одевайся и иди домой. Вот сумка твоя. Паспорт... Лужу только помо
ги убрать.
Поднимаем с пола старые газеты, промокаем лужу. Выливаем на стол воду из г
рафина. Милиционер бросает окровавленные клочья газеты в мусорное ведр
о.
Наконец поворачивает ключ в дверях комнаты. Выводит из отделения на улиц
у. Смотрит виновато:
Ч Доедешь до дому-то?
Ч Доеду.
Ч С совершеннолетием.
Ч Спасибо...
Вдруг больно сжимает мне запястье:
Ч Смотри... Если кому хоть слово...
Ч Понимаю. Не дура... Ч слышу сама свой глухой, неузнаваемый голос.
На пороге отделения появляется Олег. Нерешительно стоит в ожидании. В дв
ух метрах от здания бабушка в желтой вязаной шапке торгует семечками.
Рядом с ней стул с ее сумкой. Медленно, словно лунатик, подхожу к бабушке, у
бираю сумку со стула, поддаю его и резко швыряю Олегу в голову.
Попадаю. Как в детстве в баскетбольную корзину. Не целясь. Понимаю, что поп
ала. Иду не оборачиваясь. В след раздаются его крики:
Ч Тихоня! Божий одуванчик! Кто бы мог подумать!
Все же оборачиваюсь на мгновение. Кровь струится по лицу Олега. Милицион
ер дико ржет, вытирая красной клешней красную струю.
Ч Да вы меня сегодня оба задолбали своими кровотечениями! Я вам кровопи
йца, что ли? Вурдалак?! Не день рождения, а день кровения какой-то.
Ужасно жжет между ног. Небо затягивают облака. Папа! Ты можешь мной гордит
ься. Я все-таки сделала это! Швырнула стул в человека. Мне даже не пришлось
изображать ярость. Она наконец-то появилась сама... Говорят, Всевышний дае
т человеку ровно столько испытаний, сколько он может выдержать. И каждое
испытание имеет конкретное значение.
Пути Господни неисповедимы, но все же теперь, спустя много лет, анализиру
я то, что произошло в день моего совершеннолетия, я понимаю, что именно пос
ле этого впервые стала постепенно спускаться со своего волшебного неба,
робко осматриваясь в той жизни, в которой жили на земле миллионы людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81