Батыр, решивший проявить заботу о подчиненных, в порыве великодушия амбициозно заявил, что сигнал тревоги в случае опасности подаст его амулет – грязная заячья лапка.
Каким именно образом она это сделает, бек не уточнил, потому что тотчас забылся тревожным сном: В этом сне художник Айвазовский просил его часок попозировать натурщиком с голым торсом на капитанском мостике «Титаника», а грустный Малюта с увесистыми клещами в руках проникновенно шептал: «Соглашайся, неудобно ж, такой человек просит…»


* * *

– Батыр Бекович… Товарищ Батырбек, проснитесь… Ну проснитесь же. – Петруха нетерпеливо тряс Батыра за сапог верблюжьей кожи, выделанной в Коканде за год до его оккупации татаро-монголами.
– Отвали, салага, – недовольно буркнул Батыр, переворачиваясь на другой бок. – Когда человек спит, его даже змея не кусает.
– А это точно? – усомнился Петруха.
Оскорбленный сомнениями в своем степном опыте, Батырбек тяжело вздохнул и сел, зло глядя на новобранца.
Петруха смущенно потупился, потом собрался и прояснил ситуацию:
– Там у Левы тельняшка задралась, а на животе змея лежит.
– А что Лева? – зевнув, проявил интерес батыр.
– Тоже лежит.
– Буди, – решительно распорядился бек, почесав в затылке. – Спасай товарища. Тут надо действовать решительно. Пока змея не уползла. То есть пока она не просекла, что позавтракать и в постели можно. И, кстати, стажер, сообрази там насчет пожрать.
Петруха понимающе кивнул и выполз из палатки. Минуту спустя над берегом разнесся хриплый вопль Задова. Батырбек откинул полог и вылез из палатки.
Стояло прекрасное солнечное утро. Легкий океанский бриз налетал на берег и, не встречая сопротивления, мчался к мрачным отвесным скалам, обступившим пляж. Перед скалами бриз стихал совершенно, редкая растительность у подножия даже не вздрагивала. У линии прибоя, прикрыв глаза ладонью, спиной к импровизированному лагерю стоял Кузнецов. По песку перед палатками, вопя и брызгая слюной, катался Лева. Возле него на корточках сидел перепуганный Петруха.
Батырбек неторопливо приблизился.
– Разбудил? – поинтересовался он, не обращая внимания на Левины крики.
– Так точно!
– Змею или Леву? – уточнил бек.
– Леву.
– Надо было змею, стажер, – с мягкой укоризной заметил Батыр. – Не усвоил приказ – переспроси. Я же по-русски тебе объяснял: спящего змея не укусит… Ладно, какая она из себя была – коротенькая серая или длинная в пятнышках?
– Коротенькая серая, – секунду поколебавшись, выбрал Петруха наименьшее зло.
– Эфа, – хладнокровно констатировал бек. – Неси антидот Здесь: противоядие.

. Пара минут еще есть.
– Зато субмарины нет, – сообщил начальнику подошедший Кузнецов, протягивая Батырбеку подобранную на берегу черную фуражку Отто и кивая на Леву. – Чего это с Левой?
– Змея укусила, – равнодушно пояснил бек, отложил фуражку в сторону и, взяв у Петрухи шприц, начал вводить Задову порцию противоядия. – Потопли, стало быть, ребята. Зря я руны-то давеча резал. Только нож тупил. Вставай, Левчик, помоги Петьке завтрак приготовить.
Лева с ненавистью глянул на испуганного Петруху, который спрятал фуражку Отто в вещмешок, и, морщась, сел.
Завтракали они на скорую руку, поэтому уже через полтора часа бек довольно откинулся на прибрежный валун, незаметно вытирая жирные от плова пальцы о Левину тельняшку. Допив из термоса остатки кумыса, Батыр, не вставая с места, приступил к рекогносцировке.
Место высадки со всех сторон окружали отвесные скалы. Неприступность их кому-то предстояло проверить опытным путем.
– Обер-лейтенант, вы в девятнадцатой горнострелковой бригаде «Эдельвейс», случаем, не служили? – официально-казенным тоном обратился Батыр к Кузнецову.
– Не имел чести, герр адмирал! Егеря не мой профиль, – также по уставу отчеканил Николай, незаметно скручивая с лацкана мундира досаафовский значок мастера-альпиниста.
Петруха с Левой деловито сворачивали палатки, старательно пряча взгляды от командира. Все – и даже Петька – уже поняли, куда дует ветер степной мысли военмора.
– Добровольцы, ко мне!
Отряд шарахнулся от Батыра как от прокаженного. Бек презрительно усмехнулся:
– Ну раз так, я сам пойду. Вперед и вверх. А там грудью встречу свирепого врага. И вырву ему очко.
– Что вырвете? – уточнил Задов, перешедший от ехидного любопытства на «вы».
– Очко, – пояснил бек. – Я на днях репортаж по связь-блюдцу с поля битвы слышал. Там мой Салават Юлаев в неравной борьбе вырвал очко у какого-то Спартака. По-моему, очень образно, и лично меня вдохновляет. Так что поднимусь на скалу, встречу и тотчас вырву!
– Ну-ну, – саркастически усмехнулся себе под нос Задов и пошел осматривать берег. Сам он болел исключительно за «Динамо».
Батыр реплики не расслышал или сделал вид, что не слышит. Вероятнее всего, его действительно охватил порыв кочевой отваги, подавивший чувство самосохранения. Петька услужливо подал Батыру стальную кошку с веревкой и отошел подальше.
Вопреки тайным надеждам команды, кошка зацепилась с первой же попытки. Петруха и Кузнецов, поплевав на ладони, подергали за веревку. Крючья сидели крепко. Батыр, глядя на них, тоже поплевал на ладони, громко сказал сам себе «вперед, герой» и с натугой пополз по скале вверх.
– Идиот, – вполголоса констатировал, обращаясь к коллегам, вернувшийся от скал Лева. – Там в кустах проход есть. Затем Задов голос слегка повысил: «Вандерфул! Эпохально лезет. Снежный барс, а не человек!»
Все хорошее кончается гораздо раньше, чем плохое, и на высоте пяти-шести метров лапы снежного барса не выдержали и медленно разжались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93