А спустя полчаса он вместе с Ильей, Добрыней и примкнувшим к ним Скуратовым уже подходил к заставе.
У шлагбаума навытяжку стоял мрачный, насупленный Попович. Стоял он при полном параде – в зеленой фуражке, надвинутой поверх легкого кожаного подшлемника, с мечом на перевязи и щитом в левой руке. На щите, расправив крылья, красовался двуглавый византийский орел. В одной лапе орла торчал букет живых реальностей, в другой – пучок расцветающих реальностей мертвых. Вид у орла был очумелый и слегка взъерошенный, а у Алеши совсем неприступный.
– Пропуск. – Алексей мрачно уставился оловянным невидящим взглядом в Хохела, который подошел к шлагбауму первым.
Хохел Остапович победоносно улыбнулся и протянул стражу границы подписанную Владимировым увольнительную.
Алексей аккуратно воткнул меч между ног Хохела и, взяв в руки бумажку, минут пять ее внимательно изучал, периодически поглядывая на Хохела. Потом с неохотой вернул и потребовал предъявить к осмотру вещи.
Остап возмутился, но, поймав доброжелательный взгляд Добрыни и равнодушный взор Ильи, подчинился и скинул с плеча свой импортный рюкзачок. Что касается Скуратова, провожавшего их до шлагбаума, то тот делал вид, что происходящее его совершенно не касается.
Алеша брезгливо попинал вещмешок ногой, но развязывать его не стал и выдвинул последнее требование:
– Страховой полис!
Хохел побледнел от злости. Страхового полиса у него не было. Страхового полиса никогда вообще ни у кого не было, но Алешу, похоже, это ничуть не смущало. Он извлек из кармана потрепанную брошюрку трехсотлетней давности и назидательно сунул ее под нос Хохелу:
– Документацию изучать надо. Было такое требование: оформлять полис. Есть полис – давай, нет – вертай обратно.
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Малюта, бережно принимая в руки и перелистывая книжечку. – Ишь ты, а ведь и верно. Лет триста назад в Лукоморье эпидемия свинки две недели гуляла, и был приказ оформлять страхование у Дурова.
– Но свинка давно кончилась, – слабо возразил Хохел.
– Зато приказ остался, – отпарировал Алеша.
– Ладно-ладно, – поднял руки Скуратов. – Товарищ Попович, под мою ответственность. Приказ завтра же отменим.
Алеша недовольно буркнул себе что-то под нос и нехотя поднял шлагбаум.
Хохел с ненавистью поглядел на Поповича, хотел было сказать ему что-то умное, но потом передумал. В конце концов, Алексей вполне мог упереться и формально остаться правым даже под чрезвычайным трибуналом: с письменными приказами в отряде не шутили. Учитывая, что в этом месяце в «тройку-чрезвычайку» входил Железный Феликс, рассчитывать на взятку в виде бутылки самогона не приходилось. К тому же Алеша находился при шлагбауме и любое нелестное замечание в свой адрес мог истолковать как словесное нападение при исполнении. А значит, с полным на то основанием и большой долей вероятности мог огреть щитом.
Поэтому Хохел только мельком, змеиным молниеносным выбросом показал Алеше язык и благополучно пошагал по песчаной косе к видневшемуся за дюнами Лукоморью.
Илья и Добрыня миновали пост беспрепятственно, чуть задержавшись, чтобы попрощаться с Малютой и пожать Леше руку.
– Поаккуратнее там, – тихо напутствовал их Скуратов, едва богатыри сделали десяток шагов. Потом Малюта и Попович молча опустили шлагбаум и зашли на заставу.
Богатыри молча и неторопливо шагали в ногу около четверти часа, пока не перевалили песчаные холмики.
– В кабак? – поинтересовался Добрыня, когда они вышли на центральную улицу, ведущую к городской площади.
– Успеется, – откликнулся Муромец, расстегивая верхнюю пуговицу косоворотки. – Оно, конечно, жарко, но сначала надо дело сделать.
Добрыня хотел было напомнить, что все крупные победоносные дела в подобных командировках они неизменно начинали с кабака, но передумал. Своему побратиму он доверял безоговорочно.
На улице, по случаю тридцатиградусной жары, было тихо, и прохожие попадались редко. Правда, у некоторых домов чинно сидели на скамейках под липами степенные домовые, провожавшие их заинтересованными взглядами, но были они Добрыне и Илье незнакомы, а потому в расспросы богатыри не пускались. Один раз стрельнула из окна на Добрыню призывным взглядом молоденькая берегинька, но Добрыня в ответ только развел руками, и девица разочарованно отвернулась, мотнув длинной льняной косой.
Миновав залитую знойным солнцем площадь так, чтобы большая часть дороги пролегла в тени раскидистого дуба, они подошли к двухэтажному зданию, перед которым в мраморном бассейне бил фонтан. Высокая рассыпающаяся брызгами струя навевала приятную свежесть. У фонтана стояли и сидели истомленные жарой туристы – пара почтенных джиннов в ватных халатах, пяток фей в просвечивающих, как паутина, платьицах, несколько гномов в плащах и какое-то африканское божество в набедренной повязке. В здании располагалась мэрия, и Добрыня слегка подтянулся. Он уже понял, к кому направлял свои богатырские стопы Илья.
Они поднялись на второй этаж. Приемная у Святогора была, но секретарша отсутствовала, так что в прохладный кабинет мэра они вошли без доклада.
– Приперлись, опричники, – делано мрачно приветствовал их Святогор, вставая из-за стола и направляясь навстречу. – А я уж заждался.
Илья удивленно поднял брови, но Святогор, облапив Илью, продолжал своим сочным веселым басом:
– Да все Лукоморье уже в курсе, что Задов от вас сбег. Садитесь ужо, потолкуем, ратники.
С Добрынею Святогор поздоровался тоже радушно, но без объятий.
Высокий, плотный и плечистый мэр Лукоморья излучал уверенность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93