Чувствовалось, что с рождения ни обаянием, ни юмором, ни характером он не обделен. Одежка местного покроя тоже очень шла к его сияющей здоровым русским румянцем харизме. Белая парусиновая тройка удачно скрывала легкую природную мешковатость, импортные белые же дорогие штиблеты вкупе с черными носками подчеркивали элегантный вкус. Рубашка и галстук были также безукоризненны.
Как мы уже говорили, Святогор считался личностью несколько таинственной. Дело в том, что его происхождение так и оставалось тайной даже для Ильи, не говоря уже о других его знакомых. В свое время Скуратов пытался – правда, пытался довольно вяло – даже подать в отставку, расписавшись перед Владимировым в своем бессилии выяснить социальные корни* мэра Лукоморья.
* Лукоморье в основном населено людьми и нелюдью. Нелюдъ в свою очередь представлена прилюдьем, олюдьем, нечистью и нежитью. К прилюдью относятся так называемые мифические животные, большей частью говорящие и очень редко человекоподобные. Олюдье – существа если не добродушные к людям, то вполне лояльные и даже готовые помочь, если в общении с ними соблюдать традиционный такт отношений. Например, домовые, банники, берегини. Нечисть – нелюдь злобная; злыдни, оборотни, вурдалаки и т.д. Нежить – худшая разновидность нечисти, творящая зло и после смерти. Кроме того, в Лукоморье живут богидолы – мелкие божества прежних эпох, а также имеются еще несколько других, очень немногочисленных, видов нелюди.
Доподлинно было известно лишь следующее. По молодости Святогор исступленно и неустанно истреблял нечисть, нежить и отдельных представителей богидолов, раз десять оказав при этом отряду неоценимые услуги. Прилюдье и олюдье он никогда не трогал или трогал лишь по крайней надобности.
С крещением Руси Святогор не то чтобы затосковал, скорее, принял случившееся как факт, с которым ничего нельзя поделать; решение Ильи окреститься он одобрил, но сам оставался язычником, тем паче что в паре реальностей сам почитался мелким богом.
Развернутую церковью поголовную охоту на язычников Святогор неожиданно принял в штыки. А когда на Брянщине на его глазах разорили гнездо предпоследней Жар-птицы и сожгли местное святилище, Святогор окончательно рассвирепел: разорителей избил прилюдно до полусмерти и, пользуясь старыми связями в Главке, эмигрировал в Лукоморье-столичное. Там он скоренько основал партию «зеленых» и с ходу успешно вмешался в конфликт на улице своего имени между местными людьми и бандой оборотней-отморозков, угомонить которых отчаялся даже местный авторитет Соловей.
Политическая жизнь Лукоморья с появлением Святогора резко оживилась. Местное кладбище пополнилось тремя свежими склепами оборотней-отморозков, а местная оппозиция в лице Соловья-барыги, бывшего разбойника, отнеслась к появлению конкурента добродушно – для серьезных претензий на власть у Соловья не было оснований, поскольку актив оппозиции составляли личности известные, но одиозные и электоратом недолюбливаемые. Так что три-четыре места в местном парламенте Соловья вполне устраивали.
Правящая партия Кощея, конечно, истошно завопила о человеческой экспансии в Лукоморье в лице Святогора, но подавляющее большинство олюдья и прилюдья отвернулось от давно наскучившего Бессмертного. Во-первых, глубокомысленное молчание Святогора относительно своего происхождения сыграло роль: у многих появились серьезные сомнения в его человеческой сущности. А во-вторых – и это главное, – Кощей на своих набитых златом-серебром сундуках откровенно зажрался.
Последней каплей был демонстративный переход к Святогору местной знаменитости – кота Баюна. Национальный герой Великого лукоморского противостояния, изображенный на гербе и воспетый в фольклоре, потребовал от Кощея повысить всему прилюдью социальные дотации, а себе лично пытался исхлопотать персональную пенсию в виде ежедневного блюдца сметаны.
Кощей унизанными перстнями перстами с трудом показал бывшему сподвижнику бриллиантовый кукиш и указал на дверь. Это было глупо, но жадность губила политиков и покрупнее рангом. Баюн высказал Кощею весь свой богатый запас изощренных ругательств, хлопнул дверью, нажрался жидкой валерианы и, с трудом вскарабкавшись на родные цепи, обвивавшие дуб, в тот же вечер толкнул горожанам обличительную речь.
Дело было как раз перед очередными выборами, и послушать пьяного вусмерть Баюна пришли многие. Той хренотени, которую понес неистовый кот, могли позавидовать все ораторы, вместе взятые. Толпа пришла в экстаз. А когда Баюн в очередной раз отвлекся, чтобы хлебнуть валерианы, ему подали запечатанную богатырским перстнем цидулку здесь: записку

от Святогора, который в самых изысканных выражениях восхищался былыми подвигами революционера и возмущался отсутствием у оного персональной пенсии.
Баюн допил валериану, зажевал ее запиской и без всякого перехода призвал всю честную нелюдь голосовать за Святогора. Людей Баюн в своей речи попусту проигнорировал, верно рассудив спьяну, что они и так в своих симпатиях определились давно. Закончил Баюн свой спич, поворотившись к зданию мэрии. Потрясая лапой в сторону резиденции Кощея, он пожелал Бессмертному поскорее сдохнуть, обозвал тираном с подростковыми комплексами У некоторых восточных славян кащей – мальчик-подросток

и обвинил в сексуальных домогательствах к представительнице рода людского Василисе Прекрасной, что действительно имело место лет двести назад и тщательно Кощеем скрывалось, поскольку серьезно портило лелеемый им имидж непримиримого человеконенавистника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93