ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Первые минуты встречи прошли довольно суетливо, новоприбывшему показывали комнаты, переносили в дом багаж; путешественник ополоснул лицо и отправился осматривать дом… Здание было довольно крепким, но пришлось приложить множество усилий, чтобы оживить его душу, которую Себастьян непременно хотел сохранить: дом казался одновременно и радостным, и строгим. Никакой жеманной позолоты и больших зеркал, которые производили фурор в Соединенных провинциях. Из украшений здесь имелся лишь клавесин и «Мадонна с четками» Мурильо; Множество свидетельств подтверждают, что у Сен-Жермена, заядлого коллекционера, действительно имелось это полотно. Сейчас оно находится в музее Прадо. (Прим. автора.)
эту картину Себастьян приобрел в Брюсселе у одного разорившегося сеньора, жаждавшего как можно скорее забыть испанское влияние.По-настоящему отец и сын встретились только за ужином.– Насколько я понял, вы так и не попрощались с баронессой Вестерхоф, – сказал Себастьян.– Наша последняя встреча отбила у меня это желание. Дама заявила, что знает одну лишь вещь на свете, ради которой хочет жить, – это трон. Я вовсе не ожидал, что она скажет, будто этой вещью являюсь я, но ее пламенные речи об отечестве затуманили мне ум. Я признаю, что, когда мы с ней были близки, я демонстрировал не слишком много страсти и предвидел, что очередная наша встреча будет не лучше.Себастьян улыбнулся.– Я сожалею, что взвалил вам на плечи подобное наследство, – заметил он.– Меня утешает то, что я избавил от этого бремени вас. Не знаю ничего хуже, чем болтливая женщина. Впрочем, не уверен, что продолжение этой истории можно назвать счастливым.– Что вы имеете в виду?– Баронесса Вестерхоф забеременела.– Вот как? И что же?– Она умерла родами, но до этого дала распоряжение, чтобы в случае чего меня поставили в известность.– Вас?– Я оставил свой адрес, «Граф де Сен-Жермен, Блю-Хедж-Холл, Лондон».Повисла тягостная тишина.– А ребенок?– Родился мальчик. Мне неизвестно, кто его забрал. И я не желаю этого знать. Я был бы готов взять на себя воспитание ребенка, если бы это было дитя любви, а не плод двойного недоразумения.Себастьян тяжело вздохнул. «Двойное недоразумение», именно так и он мог бы назвать порыв баронессы Вестерхоф. Но более всего его поразила необычность этой истории: женщина, исступленно преданная короне, дала жизнь ребенку от мужчины, которому не было никакого дела до престола Романовых.– В этом-то и кроется причина моего долгого молчания, – продолжал Александр. – От всех этих событий я впал в меланхолию. Каждый мужчина желает, чтобы его семя произрастало в единении двух душ. А вышло не так.Себастьян задумался: разве его краткая, как вспышка молнии, связь с матерью Александра Данаей не представляла собой то же самое? Можно ли эту неистовую, исступленную страсть двух молодых людей той ночью в Констанце назвать любовью, связавшей две души? Скорее, это было стихийное бедствие, удар молнии о влажную землю…Александр неотрывно смотрел на отца, словно догадываясь, о чем тот думает.– Мне известно, какие чувства питает к вам моя мать, – с улыбкой произнес он. – И я также знаю, что, сложись ваша жизнь по-другому, вы могли бы жить рядом.– Это все-таки ваш сын, – заметил Себастьян, – и даже если у вас появятся другие, это ничего не изменит. Я хорошо понимаю вашу строгость, понимаю также, какую вам нанесли обиду. Но когда горечь немного рассеется, вы станете смотреть на все по-другому. За что этот ребенок обречен нести бремя иллюзий своей матери? Меня вовсе не обрадует, если его отдадут кормилице, подбросят кому-нибудь, как приблудного щенка, а он даже не будет подозревать о той несправедливости, которая сделала из него подкидыша.Александр надолго задумался.– Как я смогу воспитать ребенка без матери?– Это не столь уж и редкий случай. Любовь одного из родителей стоит больше, чем отсутствие всякой любви.Александр, казалось, был потрясен.– Вы правы, отец, и мне стыдно. Я бессердечный отец.– Ну так разыщите его, пока он не достиг сознательного возраста и не понял, что его бросили. Сколько ему сейчас?– Думаю, около трех месяцев.– Он – ваше продолжение.– Как и я – ваше?– Вы станете им, только если сами захотите. Разве я вас когда-либо принуждал?– Нет. Поначалу вы меня поразили. Затем очаровали. Ваша отстраненность от всего и вся, от людей, от обстоятельств, от неприятностей… Я видел вас опечаленным только после смерти Соломона Бриджмена. И мне захотелось стать вами.Себастьян удивленно приподнял брови.– Какая разница, кем мы являемся. Личность – всего лишь плод досужего воображения. Мне хочется надеяться, что если вы что-то и хотите приобрести, так это мои достоинства. Ведь Себастьяна де Сен-Жермена просто-напросто не существует. Ни под этим именем, ни под каким-либо другим.В первый раз он позволил себе этот намек. Александр был сбит с толку.– Вы?..– Страдания, наслаждения, удивление, любопытство… Вот из чего состоит обычная жизнь. Вы полагаете, этого достаточно, чтобы создать человека? Страдание вас разрушает, удовольствие разлагает. Любопытство достойно одобрения, поскольку это свидетельство вашей пустоты. Истинная простота и скромность человека – это его любопытство, свидетельство его невежества. Только дурак нелюбопытен.– Как вы можете жить, подвергая себя таким лишениям? – Александр был ошеломлен.Себастьян рассмеялся и взял ягодку клубники из вазы на столе.– Не путайте лишения с убожеством. Мне уже за пятьдесят, и я отнюдь не считаю себя несчастным.– А что вы делали в России? Все эти потрясения, смутные отголоски которых я застал, должно быть, показались вам совсем ничтожными?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
эту картину Себастьян приобрел в Брюсселе у одного разорившегося сеньора, жаждавшего как можно скорее забыть испанское влияние.По-настоящему отец и сын встретились только за ужином.– Насколько я понял, вы так и не попрощались с баронессой Вестерхоф, – сказал Себастьян.– Наша последняя встреча отбила у меня это желание. Дама заявила, что знает одну лишь вещь на свете, ради которой хочет жить, – это трон. Я вовсе не ожидал, что она скажет, будто этой вещью являюсь я, но ее пламенные речи об отечестве затуманили мне ум. Я признаю, что, когда мы с ней были близки, я демонстрировал не слишком много страсти и предвидел, что очередная наша встреча будет не лучше.Себастьян улыбнулся.– Я сожалею, что взвалил вам на плечи подобное наследство, – заметил он.– Меня утешает то, что я избавил от этого бремени вас. Не знаю ничего хуже, чем болтливая женщина. Впрочем, не уверен, что продолжение этой истории можно назвать счастливым.– Что вы имеете в виду?– Баронесса Вестерхоф забеременела.– Вот как? И что же?– Она умерла родами, но до этого дала распоряжение, чтобы в случае чего меня поставили в известность.– Вас?– Я оставил свой адрес, «Граф де Сен-Жермен, Блю-Хедж-Холл, Лондон».Повисла тягостная тишина.– А ребенок?– Родился мальчик. Мне неизвестно, кто его забрал. И я не желаю этого знать. Я был бы готов взять на себя воспитание ребенка, если бы это было дитя любви, а не плод двойного недоразумения.Себастьян тяжело вздохнул. «Двойное недоразумение», именно так и он мог бы назвать порыв баронессы Вестерхоф. Но более всего его поразила необычность этой истории: женщина, исступленно преданная короне, дала жизнь ребенку от мужчины, которому не было никакого дела до престола Романовых.– В этом-то и кроется причина моего долгого молчания, – продолжал Александр. – От всех этих событий я впал в меланхолию. Каждый мужчина желает, чтобы его семя произрастало в единении двух душ. А вышло не так.Себастьян задумался: разве его краткая, как вспышка молнии, связь с матерью Александра Данаей не представляла собой то же самое? Можно ли эту неистовую, исступленную страсть двух молодых людей той ночью в Констанце назвать любовью, связавшей две души? Скорее, это было стихийное бедствие, удар молнии о влажную землю…Александр неотрывно смотрел на отца, словно догадываясь, о чем тот думает.– Мне известно, какие чувства питает к вам моя мать, – с улыбкой произнес он. – И я также знаю, что, сложись ваша жизнь по-другому, вы могли бы жить рядом.– Это все-таки ваш сын, – заметил Себастьян, – и даже если у вас появятся другие, это ничего не изменит. Я хорошо понимаю вашу строгость, понимаю также, какую вам нанесли обиду. Но когда горечь немного рассеется, вы станете смотреть на все по-другому. За что этот ребенок обречен нести бремя иллюзий своей матери? Меня вовсе не обрадует, если его отдадут кормилице, подбросят кому-нибудь, как приблудного щенка, а он даже не будет подозревать о той несправедливости, которая сделала из него подкидыша.Александр надолго задумался.– Как я смогу воспитать ребенка без матери?– Это не столь уж и редкий случай. Любовь одного из родителей стоит больше, чем отсутствие всякой любви.Александр, казалось, был потрясен.– Вы правы, отец, и мне стыдно. Я бессердечный отец.– Ну так разыщите его, пока он не достиг сознательного возраста и не понял, что его бросили. Сколько ему сейчас?– Думаю, около трех месяцев.– Он – ваше продолжение.– Как и я – ваше?– Вы станете им, только если сами захотите. Разве я вас когда-либо принуждал?– Нет. Поначалу вы меня поразили. Затем очаровали. Ваша отстраненность от всего и вся, от людей, от обстоятельств, от неприятностей… Я видел вас опечаленным только после смерти Соломона Бриджмена. И мне захотелось стать вами.Себастьян удивленно приподнял брови.– Какая разница, кем мы являемся. Личность – всего лишь плод досужего воображения. Мне хочется надеяться, что если вы что-то и хотите приобрести, так это мои достоинства. Ведь Себастьяна де Сен-Жермена просто-напросто не существует. Ни под этим именем, ни под каким-либо другим.В первый раз он позволил себе этот намек. Александр был сбит с толку.– Вы?..– Страдания, наслаждения, удивление, любопытство… Вот из чего состоит обычная жизнь. Вы полагаете, этого достаточно, чтобы создать человека? Страдание вас разрушает, удовольствие разлагает. Любопытство достойно одобрения, поскольку это свидетельство вашей пустоты. Истинная простота и скромность человека – это его любопытство, свидетельство его невежества. Только дурак нелюбопытен.– Как вы можете жить, подвергая себя таким лишениям? – Александр был ошеломлен.Себастьян рассмеялся и взял ягодку клубники из вазы на столе.– Не путайте лишения с убожеством. Мне уже за пятьдесят, и я отнюдь не считаю себя несчастным.– А что вы делали в России? Все эти потрясения, смутные отголоски которых я застал, должно быть, показались вам совсем ничтожными?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127