Сен-Жермен решил не рассказывать о произошедшем Александру. Но в его голове созрело решение позвать к ним Данаю, и тогда он набросал письмо Александру:«Я полагаю, что каждому ребенку необходима мать, и боюсь, что кормилица, какой бы преданной она ни была, не обладает ни влиянием, ни глубиной чувств, которые нужны младенцу. Я убежден, что ваша мать сможет стать также матерью Пьеру. Подумайте об этом, только не медлите, ибо дети растут быстрее, чем мы размышляем».Предупредив сына, Себастьян решил, что отправится в Хёхст, чтобы иметь возможность следить за происходящим в немецких масонских ложах, события в которых начинали казаться все более тревожными.Первая длительная остановка, которую сделала княгиня Даная по дороге из Лондона, была именно в Хёхсте.– Я привела к вам ребенка, а теперь вы мне возвращаете другого, – сказала она Себастьяну, выходя из кареты, сразу после того, как они обменялись первыми сердечными приветствиями.Сентябрь окрасил деревья в ярко-красный цвет, и камины в замке, стоявшие без дела долгие летние месяцы, вновь принялись за работу. Осенью 1764 года произошла их встреча после долгой разлуки. Молодая женщина превратилась в величественную даму, а сеточка морщин вокруг глаз казалась зримым воплощением времени, которое прошло и для Себастьяна тоже.– Александр сказал, что вы решили меня позвать, – произнесла Даная, усаживаясь возле огня. – Выходит, человек-загадка Европы беспокоится о столь прозаических вещах, как воспитание какого-то ребенка.– Этот ребенок – наш внук, – ответил Себастьян. – Мы его слуги.– Вероятно, вы признаете себя чьим-то слугой первый раз в жизни.– Не обманывайте себя. Я всю жизнь служу взрослым детям. Меня, скорее, можно назвать всеобщим наставником.– Так вот в чем состоит ваша загадка! – смеясь, произнесла Даная. – Позвольте мне все же выразить удивление, что возле двух таких мужчин, как вы и Александр, нет рядом женщины.– Александр всегда успеет выбрать себе подругу, но я – совсем другое дело.Даная задумалась.– Насчет Александра я вовсе не уверена, – сказала наконец она. – Мне кажется, он невероятно похож на вас. В одном своем письме он признался мне: «Я думаю, прежде всего я – мой отец, а потом уже все остальное». Я плохо представляю себе, как Александр может создать семью, а то, как он произвел на свет сына, до странности напоминает мне мою собственную историю. Вы оба похожи на богов из античной мифологии, которые, внезапно охваченные страстью, спускаются с небес, чтобы соединиться со смертной женщиной, а затем возносятся обратно на Олимп.– Поверьте, я ему в этом не подавал никакого примера, – вздохнул Себастьян. – Впрочем, он по большей части живет один в Лондоне и свободен в своем выборе. Мне никогда не пришло бы в голову противиться его выбору, если он почувствует вдруг влечение к какой-нибудь женщине.Даная внимательно смотрела на графа, и во взгляде явственно читалась ирония.– Нет, в самом деле, Себастьян де Сен-Жермен, коль скоро в данный момент вы носите именно это имя, ведь я вас знала еще под именем Готлиба фон Реннекампфа, помните? Одного вашего примера – а ведь есть еще и слава – достаточно, чтобы ваш сын не пожелал связать свою судьбу с судьбой какой-либо женщины. Вы имеете на Александра огромное влияние. Он говорит о вас как о сверхчеловеке.Себастьян помедлил, прежде чем ответить. То, о чем сейчас сказала Даная, никогда не приходило ему в голову.– При чем здесь я? – произнес он с видимым сожалением. – Я не думаю, что являюсь для сына самым плохим примером.– Сына! – воскликнула Даная раздраженно. – Я бы хотела, чтобы это была дочь. Может, вы все-таки спуститесь на землю?– Я поднялся на землю, Даная, – мрачно произнес Себастьян, – поднялся из-под земли.Она казалась совершенно сбитой с толку.– Как это? – переспросила она живо, едва ей удалось вновь овладеть собой. – Неужели вам удалось избежать виселицы?– Мой отец погиб на костре, Даная. А я и в самом деле чудом избежал виселицы.Она потрясенно смотрела на него.– Боже мой, – сдавленным голосом произнесла Даная. – Боже мой, Себастьян, простите…Она поднялась и взяла в ладони его лицо.– Как… как это возможно? Но кто… кто уготовил ему столь жестокую участь?– Святая инквизиция, – ответил Себастьян, лаская руку, прижавшуюся к его щеке. – Мои родители были крещеными евреями. В Испании. Ищейки инквизиции обшарили их дом и нашли Талмуд. Это означало смертный приговор обоим. Прошу вас, садитесь.Они долго не могли произнести ни слова.– Возможно, я как-нибудь напишу о том, что произошло со мной после. Но кому это нужно? Подобного рода воспоминания могут вызвать лишь ненависть. А чем была на самом деле моя жизнь, этого я рассказать не могу. Сбежать мне помогло преступление. Один замечательный человек пригрел меня в Лондоне и помог получить состояние, которое сейчас принадлежит и Александру. У вас есть ключ к моей предполагаемой тайне. Больше мы говорить об этом никогда не будем. Но знайте: цель, которую я поставил перед собой после, заключалась не в том, чтобы отомстить за себя, но в том, чтобы заняться просвещением умов, чтобы подобные ужасы больше не повторялись ни с кем.Себастьян встал и принялся ходить взад и вперед по комнате.– Должно быть, вы голодны, – сказал он уже совсем другим тоном. – Я велю Францу приготовить нам ужин…Даная бросилась к нему. Она заключила его в объятия и положила голову на плечо. Женщина не могла сдержать слез. Себастьян пытался ее утешить.– Нет, – говорила Даная, – мне нужно выплакаться… Вы же не станете себя оплакивать. Позвольте это сделать мне… Позвольте сделать это для вас.Позже, когда, освежившись у себя в комнате, она вновь спустилась к Себастьяну, лицо ее было уже другим, безмятежным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127