На нем еще не было траншей и окопов полного профиля. Земляные работы были в самом разгаре.
Забаровцы остановились отдохнуть. По соседству с ними сидела группа солдат. Оттуда долетал чей-то негромкий высокий голосок:
-- ...Проберитесь, говорит, в деревню Стольничели, влезьте на крышу, поднимите флаг али еще что, а мы заметим -- и вперед!.. Вот ведь чего захотел!.. Как же можно так? В деревне -- немцы. Мы будем флажком помахивать, а немцы любоваться, так, что ли, говорю, по-вашему?
Послышался сдержанный смешок. Рассказчик, переждав, продолжал:
-- ...Нет, говорю ему, так не попляшет. Мы сейчас не на своей земле воюем. Тут тебя не всякий укроет. То, говорю, дорогой товарищ, шаблон, что вы предлагаете. Тут другая стратегия нужна...
Второй голос, басовитый, с хрипотцой, поддержал:
-- Что верно, то верно. Там, на родине, кругом свои люди были, мы могли на них надеяться, когда шли в тыл к немцам, а тут поосторожнее надо...
Третий выкладывал как давно выношенное и обдуманное:
-- По одному шаблону нельзя воевать. Точно!
Потом разговор быстро переметнулся на другую тему:
-- Расскажите, товарищ старшина, что за девушку вы на днях с Федченкой задержали?
-- Румыночка одна. Хороша собой, прямо скажу. Домой, говорит, пробираюсь, в село Гарманешти.
-- Хорошая, говоришь? Гляди, старшина. От такой же вот "хорошей" ефрейтор Качанов -- поди, слышал о нем? -- прямо к доктору Кацу угодил. Любовь свою залечивать...
-- Нет, эта не такая. А потом -- я на этакие дела не падкий. Моя крыша, -- он постучал себя по голове, -- еще не прохудилась...
Шахаев сразу узнал голос Фетисова.
-- Ну и куда же вы ее, Василику эту самую, -- так, кажись, ее звали?
-- В штаб батальона отправил. Там разберутся. Смолкли. Потом кто-то задумчиво кинул в темноту:
-- А природа тут, товарищи, хорошая... Пейзаж -- да и только!
-- Пейзаж ничего... подходящий, -- согласился второй.
-- Садов много, слов нет. А люди живут -- не дай и не приведи!..
-- В домах блохи кишмя кишат. Лохмотья кругом...
-- Зато бояре наслаждение в жизни имеют.
-- Какие бояре? Их уж кои веки не стало. При Грозном Иване да при Петре Великом, при тех -- да, были...
-- Это у нас не стало, а тут есть.
-- Помещики, должно.
-- Их тут боярами величают...
-- Почему их до сих пор не столкнут, не свернут им шею?
-- Свернут еще. Потерпи маленько.
-- К тому дело идет.
Шахаев прислушался.
По старой памяти он решил заглянуть к беспокойному старшине. Еще не видя Фетисова, парторг вновь услышал его голос.
-- А ты не так. -- Вот смотри, -- кому-то объяснял он в темноте. -- На колено становиться нельзя. Противник может заметить -- и нет тебя. Надо уметь окапываться лежа... Дерн мешает?.. А ты его сначала подруби перед собой. Дай-ка мне лопату. Вот так... -- послышался хруст разрубаемых травяных кореньев. -- Возьми-ка лопату. Вот так... Теперь от себя поддевай пласт... Так, так... молодец!.. Воевать, брат, надо с умом. Небось помнишь, как Чапаев говорил: подставлять свою голову всякой глупой пуле мы не имеем права. Так-то, Федченко!.. Письма из дома получаешь?.. Ну, что пишут?.. Спалили?.. Ах, сволочи! Ну, ничего: хату колхоз построит... А с фашистами надо поквитаться, как ты думаешь?.. Правильно, добрячками на войне нельзя быть, Федченко. Врага надо бить со злом. Постой, постой, ты опять приподнялся... Я же тебе показывал, как надо копать лежа. А ну-ка, начнем сначала...
Фетисов скоро умолк, и перед парторгом выросла его небольшая плотная фигура. Шахаева он узнал сразу и, как всегда, обрадовался:
-- Ну, ночные духи!.. Опять витаете в пространстве?
-- Опять.
-- А я вот тут уроки новичкам даю. Учу помаленьку.
-- Я слышал. Ну, и каковы успехи? Понимают?
-- Еще как! Народ смышленый. Через неделю они у меня станут докторами окопно-траншейных наук.
Фетисов весело и заразительно захохотал. Засмеялся вместе с ним и рядом стоявший солдат.
-- Дает нам жизни товарищ гвардии старшина! -- похвастался он и захохотал еще громче.
-- Так ты уже теперь старшина? -- спросил Шахаев. -- Поздравить тебя надо.
-- Так то еще на Днепре...
-- Что с твоими минами? -- вдруг вспомнил разведчик. -- Послал в Москву?
-- Послал. А бронебойку с оптическим прицелом я уже оборудовал. Вчера впервые пальнул в амбразуру румынского дота. Жаль только, не узнаешь результатов. А подполковник Тюлин -- теперь он командует нашим полком -одобрил мою затею.
Шахаев попросил Фетисова дать им проводника до боевого охранения.
Дождь перестал, но реденькие тучки все еще не открывали неба. Справа, внизу, светилась серебристая полоса реки Серет. За ней темнел город Пашканы. Там то и дело поднимались к небу красные снопы искр, сопровождаемые тяжкими, глухими взрывами. Город бомбили немцы. Время от времени на землю катился неровный тоскующий стон ночных бомбардировщиков. Одинокий прожектор, установленный где-то возле реки, энергично шарил по небу, ощупывая его, стараясь отыскать коварную стальную птицу. Иногда это ему удавалось. В его мощном луче плыл ослепленный самолет. Раздавалось несколько частых зенитных хлопков, вокруг бомбардировщика возникали белые барашки разрывов, не принося, однако, самолету никаких повреждений. Самолет не спеша поворачивал на юго-запад, и прожектор "вел" его до тех пор, пока огненное жало не упиралось в вершины Карпат, причудливо выхваченные вдруг лучом прожектора.
Двумя часами позже Фетисов вновь встретил разведчиков в расположении своего подразделения. Они возвращались с поиска и вели с собой пленного немецкого унтер-офицера. Произошел редкий, но возможный на войне случай: наши разведчики за своим боевым охранением столкнулись лицом к лицу с немецкими разведчиками, которые, очевидно, тоже шли за "языком".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99