Не так ли?
Это уже походило на издевку.
-- Вам, полковник, как представителю верховного командования, -подчеркнул Рупеску последние слова, -- следовало бы знать, что в дотах расположились не мои, а немецкие солдаты...
-- Неужели? -- деланно удивился Раковичану.-- О, эта старая бестия Фриснер!* -- Полковник попытался изобразить на своем лице негодование, но это ему не удалось, и он поспешил все свести к шутке. -- Приближается лето, мой дорогой генерал. Пусть себе немцы преют в этих карцерах, -- И, чувствуя, что переборщил, начал уже серьезно: -- Говоря между нами, генерал, на наших солдат -- плохая надежда. У немцев есть все основания не слишком полагаться на нас.
Рупеску потемнел:
-- Не вам бы, румынскому офицеру, говорить об этом, господин полковник.
-- К сожалению, приходится говорить.-- Голос Раковичану мгновенно изменился, в нем зазвенел металл. Фразы его стали жестки и прямолинейны. -Я плохой военный -- это уже вы успели заметить. Но я не могу считать себя плохим политиком, генерал. A политика сейчас состоит в том, что русские должны быть задержаны на этих рубежах. Задержаны до тех пор, пока сюда не придут... -- Раковичану, спохватившись, замолчал, с минуту подумал и закончил: -- Итак, задержать! Сделать это могут лучше немцы, чем наши солдаты. Как ни обидно, но это следует признать. Наши армии, черт возьми, с каждым днем становятся все менее и менее надежными. Конечно, вы согласитесь со мной, генерал?
* Фриснер -- генерал-полковник, командовавший немецкой группировкой "Южная Украина".
Но Рупеску слушал рассеянно. Мысли генерала были заняты другим: его не очень-то устраивала перспектива неизбежной и, по-видимому, скорой встречи с русскими. Куда лучше было бы остаться в Бухаресте, где его корпус в течение нескольких лет нес охранную службу при королевском дворце.
-- Я вас слушаю, генерал, -- нетерпеливо проговорил Раковичану. -- Вы что же, не согласны со мной?
Вместо ответа Рупеску спросил:
-- Вы излагаете свою точку зрения или верховного командования?
-- И свою и верховного командования.
-- Положим, что это так, хотя и нe слишком патриотично с вашей стороны утверждать подобное. Hо уверено ли верховное командование, что немцы удержат русских?
-- Удержат -- едва ли. А вот задержать на более или менее длительный срок могут, что, собственно, нам и нужно от них.
-- А дальше? -- Рупеску пристально посмотрел на своего собеседника.
-- Полагаю, румынскому правительству лучше знать, что оно намерено предпринять дальше. Наше дело, генерал, -- выполнять приказы, -- с некоторым раздражением проговорил Раковичану. -- Красная Армия стоит у границ Польши, она подходит к Днестру. От Польши рукой подать до Германии. А там близко и Франция, Ла-Манш -- вся Европа! -- Раковичану покраснел, глаза его сузились. -- Европа в руках большевиков -- это всемирная катастрофа, генерал! Вот о чем мы должны сейчас подумать. И нам важно, чертовски важно, друг мой, подольше удержать здесь, в Румынии, русскую армию.
Рупеску налил в рюмки коньяку и одну из них молча поднес взволнованному полковнику.
-- Выпейте, это здорово успокаивает.
Раковичану взял рюмку.
-- За что же, господин генерал?
Они чокнулись. Подняли рюмки.
-- Не знаю, полковник...
-- Выпьем за... Впрочем, за них еще рано пить.
Генерал понимающе посмотрел на Раковичану.
-- И вы думаете, полковник, что они сумеют прийти сюда раньше, чем русские оккупируют всю нашу страну? -- вкрадчиво спросил он.
-- Это вы о чем, генерал? Вернeе, о ком? -- встревожился Раковичану.
-- А о тех, за которых вы собирались поднять наш первый тост.
-- Не понимаю. Однако -- выпьем! -- И Раковичану первый вылил коньяк в свой большой зубастый рот.
Генерал угрюмо последовал его примеру.
-- Э, да вы... Впрочем, вернемся к тому, с чего мы начали нашу беседу, генерал. Итак, позиции от Пашкан до Ясс и далее до Днестра нужно удержать во что бы то ни стало. Таков приказ королевы и маршала, а также генерал-полковника Фриснера. Для выполнения этого приказа у немцев и у нас имеется все необходимое. В распоряжении Фриснера, например, находятся две прекрасно укомплектованные и оснащенные армии. Триста пятьдесят дотов. Десять -- двенадцать батарей на каждый километр фронта... Неужели этого недостаточно, чтобы остановить Малиновского и Толбухина, растерявших, надо думать, большую часть своей техники в украинской грязи?.. Однако мы заболтались, -- вдруг спохватился полковник, взглянув в окно. -- Уже полночь. Нелишне подышать свежим воздухом. А?
-- Пожалуй.
Раковичану и Рупеску вышли на улицу.
-- Не съездить ли нам на позиции, генерал? -- предложил полковник, жадно вдыхая широкими ноздрями свежий, прихваченный легким морозцем вечерний воздух.
Как раз в это время где-то далеко-далеко на северо-востоке колыхнулось огромное бледно-розовое зарево и вслед за тем донесся глухой гул.
-- Впрочем, -- быстро изменил свое решение представитель верховного командования, -- поедем завтра с утра. А сейчас отдохнем. -- Он зябко передернул острыми плечами.-- Не кажется ли вам, генерал, что штабу пора бы уже перебраться в землянку?
-- Землянка готовится. Мой прежний адъютант лейтетант Штенберг пригнал сюда до сотни крестьян из села Гарманешти. Быстро выкопают.
-- Ну вот и отлично. Прекрасный офицер этот молодой боярин, не так ли, генерал? Кстати, как он себя чувствует после этой скверной истории с капралом? -- Раковичану замолчал и с минуту прислушивался. -- Что-то уж очень близко... У вас есть последняя сводка, господин командующий? Что там делается, на фронте?
На северо-востоке вновь поднялись и долго дрожали на горизонте трепетные зарницы. Гул, правда еле слышный, теперь уже не умолкал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99