Спи, малютка! Пусть великое горе не касается твоего крохотного сердца. Вырастешь -- все поймешь и узнаешь, а в лихие годы окрепшими руками поднимешь знамя с образом Ленина и понесешь его сквозь огонь вперед, по родной стране и далеко за ее рубежи. А пока спи...
Вася рос вместе со своей юной республикой. Он помнит, как его старшая сестра, Ленушка, прочла ему рассказ о Володе Ульянове, мальчике, которому суждено было стать вождем всего человечества. Вася заставлял сестру читать этот рассказ дважды и трижды и незаметно для себя заучил его наизусть. Однажды он вернулся с улицы и, сияющий, встал у порога. На его груди пламенел красный галстук. И алее галстука горели Васины щеки. Ленушка, увидев брата, радостно засмеялась, звонко крикнула:
-- Будь готов!
-- Всегда готов!
А годы шли да шли.
Вася в группе товарищей и подруг -- студентов художественного училища, таких же юных, здоровых, жизнерадостных и, понятно, озорных,-- шел в райком комсомола за получением комсомольского билета. В райкоме ему задали один лишь вопрос, хотя Вася был совершенно уверен, что его будут спрашивать не меньше часа и обязательно "зашьют". Но его только спросили:
-- Задача комсомольца?
-- Быть всегда впереди, любить Советскую родину и защищать ее до последней капли крови! -- звонким, срывающимся голосом ответил он и робко посмотрел на человека в черной, военного покроя, гимнастерке. Тот встретил его взгляд улыбкой:
-- Правильно! -- И протянул Камушкину маленькую книжечку.
Вася взял ее, прочел: "Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодежи", затем мысленно сократил слова, соединил начальные буквы этих слов вместе, получилось: "ВЛКСМ". Долго смотрел на ленинский силуэт, чувствуя, как сердце буйно гонит по жилам молодую горячую кровь. Силуэт оживал, перед встревоженным волнением взором парня вставал ленинский образ и слышались слова:
"Будь готов!"
И сердце отвечало:
"Всегда готов!"
Впрочем, Вася был уже не пионером, а комсомольцем.
-- Ленушка!
Сестра обняла брата и поцеловала.
А на другой день, с походными сумками за плечами, он и Ленушка снова шли в райком комсомола, чтобы прямо оттуда отправиться на фронт.
Вслед за ними прибежала мать.
-- Вася, сынок мой!.. Ты еще так молод!..
В ответ она увидела упрямую складку меж красиво взлетавших над ясными спокойными глазами бровей сына, решимость на его веснушчатом лице.
-- Мама, я -- комсомолец.
И сразу поняла старая женщина, что этим сказано все и что уже нельзя остановить его. С вокзала уходила печальная и гордая. А из красных товарных вагонов неслось:
Уходили, расставались,
Покидая тихий край.
"Ты мне что-нибудь, родная,
На прощанье пожелай..."
Мать остановилась, подняла голову. Ветер колыхал седые ее волосы. Прошептала, глотая слезы:
-- Береги себя, сынок!.. Благословляю вас!..
А осенью 1941 года уже дважды раненный и все-таки не покинувший поля боя комсорг Камушкин услышал и другое благословение:
"Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!"
В тот день немцы еще трижды пытались прорваться через наши рубежи, но так и не смогли. Вечером комиссар полка лично обходил все окопы и благодарил героев. Он особенно долго тряс руку комсорга третьей роты Васи Камушкина. Потом, пристально взглянув в смелые открытые глаза, в веснушчатое лицо парня, спросил:
-- Какого года рождения?
-- Двадцать четвертого,-- ответил Вася и увидел, как лицо комиссара вдруг оживилось.
-- В тот год, значит, когда я вступил в партию... по ленинскому призыву,-- задумчиво произнес он и неожиданно попросил:
-- Дайте ваш комсомольский билет.
Камушкин подал.
Комиссар, а вслед за ним и Вася долго вглядывались в силуэт Ленина, и каждый вспоминал свое: Камушкин -- тот день, когда его принимали в комсомол, а маленький большеголовый комиссар... Что же вспоминал он? И почему потемнело его такое спокойное до этой минуты и светлое лицо? Может быть, перед ним встала далекая студеная и скорбная зима, когда над всей страной плыли звуки траурных мелодий и током высочайшего напряжения проходили через людские сердца.
Вернул Камушкину билет и, почти не пригибаясь, быстро пошел по траншее. Вася глядел в широкую плотную спину комиссара, а видел своего отца, убитого кулаками в дни коллективизации...
Так встретился Вася Камушкин с полковником Деминым. И сейчас, после тяжелой операции, когда из него извлекли четыре осколка, комсорг почему-то вспомнил об этой встрече и попросил передать начальнику политотдела, что очень хочет его увидеть.
Демин приехал.
Вася хотел было приподняться, но полковник быстро остановил его:
-- Тебе нельзя,-- и поправил под головой солдата подушку.-- Ну как дела, орел? Царапнуло? Ничего, ничего! -- проговорил начподив с ласковой шутливостью в голосе.
-- Не о том я...-- тихо сказал Камушкин, хватаясь за грудь.-- Горит все...
-- Ладно, помолчим...
-- Нет... я должен сказать вам...-- Комсорг вдруг вытянулся, уперся ногами в стенку.-- Хочу попросить вас... оставить меня на комсомольской работе...-- Он чувствовал, что теряет силы, и торопился: -- Я вступил в партию, но не хочу расставаться с комсомольским билетом... Помните, товарищ полковник, ту зиму... под Москвой?.. Ну вот... Пусть в моем кармане будут лежать два билета: партийный и комсомольский, как родные,-- отец и сын. Скажете Шахаеву?..
-- Обязательно скажу.
-- Вот и хорошо... ведь правда хорошо?.. И капитану Крупицыну скажите...
-- Нет Крупицына... Погиб он. Разве ты забыл?
-- Неправда!.. Капитан жив... и я, и Алеша Мальцев -- все живы!.. Все!..
Минутой позже Камушкин потерял сознание. Демин вызвал врача.
-- Проверьте мою кровь!
-- Зачем, товарищ полковник?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99