Путешествие было долги
м. Хотя расстояние между двумя городами было чуть больше трехсот километ
ров, поезд тащился кружным путем, а ночью часами стоял на станциях. Сингер
обычно выезжал из дома после обеда и трясся всю ночь до рассвета следующ
его дня. Как и всегда, он загодя все подготовил. В этот раз он мечтал провес
ти с другом целую неделю. Одежду он заранее послал в чистку, шляпу расправ
ил на болванке, чемодан сложил. Подарки, которые он припас, были обернуты в
цветную папиросную бумагу, и вдобавок он купил роскошную корзину фрукто
в в целлофане и корзинку поздней привозной клубники. Утром накануне отъе
зда Сингер прибрал свою комнату. В леднике он обнаружил кусок недоеденно
й гусиной печенки и отнес ее в переулок соседскому коту. На дверь он, как и
в прошлый раз, пришпилил записку, где сообщал, что уезжает по делу на неско
лько дней. Готовился он не спеша, но на щеках у него от волнения горели ярк
ие пятна. Вид у него был торжественный.
Наконец час отъезда настал. Он стоял на перроне, нагруженный чемоданом и
подарками, и с нетерпением следил, как подходит поезд. Заняв место в сидяч
ем вагоне, он уложил свой багаж в сетку над головой. Вагон был переполнен,
главным образом женщинами с детьми. Зеленые плюшевые сиденья пропахли к
опотью. Оконные стекла были грязные, а на полу валялся рис, которым, видно,
закидали каких-то недавно ехавших молодоженов. Сингер дружелюбно улыбн
улся своим спутникам, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Ресниц
ы темной бахромой изогнулись над его впалыми щеками. Правая рука нервно
шевелилась в кармане.
Какое-то время мысли его были прикованы к городу, который он покидал. Он в
споминал Мик, доктора Копленда, Джейка Блаунта и Бифа Бреннона. Лица их на
двигались на него из темноты Ц и он чувствовал, что задыхается. Он подума
л о ссоре Блаунта с негром. Причины ее он так и не понял, хотя оба, порознь, н
е раз разражались злобными тирадами в адрес друг друга. Он охотно соглаш
ался с каждым из них по очереди, хотя, о чем шла речь и в чем они ждали от нег
о сочувствия, он не знал. И Мик Ц в лице ее была такая жадная настойчивост
ь и она так долго объясняла ему что-то, чего он никак не мог уяснить! А Биф Б
ренной у себя в «Кафе „Нью-Йорк“», Бренной с темным, как чугун, подбородко
м и настороженным взглядом… И все эти незнакомые люди, ходившие за ним по
пятам и неизвестно почему хватавшие его за пуговицу. Турок в бельевом ма
газине, который вдруг воздел руки чуть ли не в лицо ему и затараторил таки
е слова, что Сингер и придумать не мог, как их изобразить руками. А один из ф
абричных мастеров, а старуха негритянка? Коммерсант с Главной улицы и ул
ичный мальчишка, зазывавший солдат в публичный дом у реки? Сингер зябко п
овел плечами. Поезд плавно покачивался. Голова Сингера постепенно склон
илась на плечо, и он ненадолго уснул.
Когда он открыл глаза, город уже был далеко позади. Город был забыт. За гря
зными стеклами вагона раскинулся ослепительный летний пейзаж. Солнце к
осо бросало могучие бронзовые лучи на зеленые поля молодого хлопка. Проб
егали гектары табачных плантаций, листья там были плотные, зеленые, как ч
удовищная поросль джунглей; персиковые сады с сочными плодами, оттягива
ющими ветви карликовых деревьев; километры пастбищ и десятки километро
в пустошей, истощенных земель, отданных более выносливым сорнякам. Поезд
шел сквозь темно-зеленые хвойные леса, где земля была усыпана шелковист
ыми коричневыми иглами, а верхушки деревьев Ц высоких, целомудренных
Ц тянулись в самое небо. А еще дальше, далеко к югу от их города, начиналис
ь поросшие кипарисами топи Ц шишковатые корни, извиваясь, уходили в сол
ончаковую жижу, куда с ветвей падал рваный седой мох, где во мгле и сырости
цвели тропические водяные цветы. А потом поезд снова вышел на открытый п
ростор, под солнце и синее, как ультрамарин, небо.
Сингер сидел оробевший, какой-то праздничный и смотрел в окно. Огромные п
ространства и резкие, без оттенков цвета его ошеломили. Эта быстрая смен
а разнообразных картин природы, изобилие растительности и красок каким-
то образом напоминали ему друга. Мысли его были с Антонапулосом. От блаже
нного предвкушения встречи трудно было дышать. У него щипало в носу, и он ч
асто и коротко хватал воздух полуоткрытым ртом.
Антонапулос ему обрадуется. Он получит удовольствие и от фруктов, и от по
дарков. Сейчас его уже, наверно, выписали из больничного корпуса, и он смож
ет сходить с ним в кино, а потом в отель, где они обедали в первый приезд Син
гера. Он написал Антонапулосу множество писем, но так их и не отправил. Син
гер целиком погрузился в мысли о друге.
Полгода, которые они не виделись, Сингер не воспринимал как некий опреде
ленный период разлуки Ц большой или малый; каждый миг, проведенный им на
яву, был полон близостью с другом. И эта внутренняя общность с Антонапуло
сом росла, менялась, словно тот был рядом, во плоти. Порою он думал об Антон
апулосе с преклонением и самоуничижением, порою с гордостью Ц но всегда
с любовью, независимой от его воли, не знающей оглядки. Когда по ночам ему
снились сны, перед ним всегда стояло лицо его друга Ц тяжелое, мудрое и не
жное. А в мыслях наяву они всегда были вдвоем.
Летний вечер наступал не торопясь. Солнце закатилось за зубчатую линию л
еса вдали, и небо побледнело. Сумерки падали мягко, томно. Вышла белая полн
ая луна, а горизонт застлали низкие багряные облака. Медленно темнели зе
мля, деревья, некрашеные деревенские жилища.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113