— Мы говорили об этом много раз, и у меня нет желания повторяться. Епископ Антония под стражей будет доставлена в Дарр, и там, согласно правилам Нарвонского собора, ее будут судить по обвинению в колдовстве.Антонию увели. Росвита не увидела на ее лице ни тени страха или сожаления. Она напоминала дряхлую бабушку, поговорившую только что со своим повзрослевшим, но не поумневшим внуком.Какое-то время король хранил молчание. Затихла и толпа знати. Все знали, кто будет следующим.— Герцогиня Лютгарда! Теперь я согласен говорить с женщиной, что находится у вас под стражей.Лютгарда бросила быстрый взгляд на Росвиту, благодаря за то, что та удержала монарха от необдуманного решения. Сабелу ввели в зал. Повисла глубокая тишина. Росвите показалось, что в отдалении слышится собачий лай. Наверное, поблизости находилась псарня кого-то из местных герцогов.Сабела отказалась опуститься на колени перед братом, а Генрих не поднялся с трона, чтобы приветствовать ее как родственницу, и не протянул руку для уставного поцелуя. Хотя вряд ли мятежная герцогиня приняла бы этот жест…— У тебя есть что мне сказать? — спросил король, глядя мимо Сабелы, на ее вассалов и придворных, чьи лица, в отличие от их госпожи, перекосило от страха. Слуга быстро отирал слюну с губ принца Беренгара. Молодая Таллия, одетая в зеленый шелк, абсолютно бледная, напоминала скорее загнанную лань, чем принцессу.Росвита оглянулась на других принцесс — дочерей Генриха. Сапиентия сегодня была более осторожной, чем всегда, подавляя энтузиазм и сдерживая себя. Она тихо, молча и жадно наблюдала за происходящим. Теофану вообще не проявляла никаких эмоций и казалась ледяной статуей. Только юный Эккехард, проспавший большую часть времени, ерзал и перешептывался с кем-то из слуг, удивленный мягкостью, проявленной к наследникам Родульфа. Рядом с этими красивыми и полнокровными детьми Таллия казалась бесцветной и потерянной.— Нет. Мне нечего сказать, — отвечала Сабела.Король гневался, но явно не выказывал этого.— Ты подняла мятеж против законного короля Вендара и Варре, назначенного самим Арнульфом своим наследником, коронованного самой госпожой-иерархом и признанного всеми великими. Это измена, и наказание за измену — смерть.Ропот удивления поднялся в толпе, но тут же стих. Все бывшие в зале замерли. Не дыша и не нарушая воцарившегося молчания.— Ты — принцесса королевских кровей и носишь в знак этого золотое ожерелье. — Сабела машинально коснулась шеи. — Я не замараю кровью ни своих рук, ни рук своих детей. Но все остальное сделаю. Слушайте все мое решение! — Он поднялся. — Твоя дочь Таллия будет находиться при нашем дворе. Твой муж Беренгар не способен управлять герцогством. Он удалится в Херсфордский монастырь, где братия позаботится о нем. А ты, Сабела… Ты лишаешься отныне высокого титула, как лишаются его твои наследники — на все времена. Герцогство Аркония лишается властителя, и при моей власти назначается новый. Им будет госпожа Констанция, епископ Отуна и моя родная сестра. В ее руки я передаю и тебя.Толпа не могла больше сдерживать изумления и взорвалась, громко крича и заглушая все вокруг. Сапиентия вскочила с места, но, опомнившись, когда брат потянул ее за рукав, опустилась обратно. Теофану не шевельнулась, тонкая улыбка скользнула по ее лицу.Сабела молчала от бессилия и злобы. Она сама затеяла эту игру и проиграла. Беренгара под руки увели прочь. Впрочем, несчастному в монастыре будет лучше. Таллия на виду у всех плакала. Слезы и красные пятна покрыли ее лицо. Принцесса повернулась и сказала дочери что-то резкое, но Росвита не расслышала слов.Славословия в честь короля Генриха смешались с приветствиями в адрес Констанции, соединившей в своих руках власть епископа и герцогини, чего не бывало доселе. Жители Отуна радовались, потому что любили свою госпожу.Вдруг поблизости раздался лай собак, и удивленные люди замолчали.— Освободите проход! — крикнул кто-то.— С дороги!— Господи, защити! Адовы исчадия!Сабелу и ее свиту оттеснили в сторону. В зал вошла другая группа людей, которую так долго разыскивали после битвы. Возглавлял ее граф Лавастин со знаменитыми черными псами. С ним был капитан — красиво одетый юноша.Король Генрих только моргнул несколько раз, скрыв свое удивление. Граф твердым шагом подошел к помосту, на котором стояли сиденья судивших. Но на колени не опустился.— В прошлом году, — заговорил Лавастин, — ваше величество прислали ко мне «орла» с приказом явиться ко двору. И вот я здесь.Это было настолько дерзко, что Генрих чуть не рассмеялся.— Слишком поздно, достойный граф. Время приглашений прошло. К тому же навстречу мне вы шли в довольно странной компании.— Я сделал это не по своей воле, ваше величество. Могу доказать, что меня принудили к тому…— Удобное извинение, граф. Епископа Антонию уже обвинили в колдовстве, и теперь можно свалить на нее все, что угодно.Это сказано было так резко, что Росвита испугалась, как бы Лавастин не ответил в том же тоне, но он сдержал свой нрав.— Я представлю доказательства клирикам, ваше величество. Есть люди, способные подтвердить сказанное мной. Надеюсь, в их числе будет мой брат Жоффрей, с которым я, находясь под заклятием, поступил столь недостойно.— Ваши доказательства будут посланы на юг вместе со стражей, охраняющей Антонию. Сказать по правде, граф Лавастин, я знаю, что вы увели свое войско с поля битвы, когда победа еще склонялась в сторону мятежников. Это веский довод в вашу пользу. Но все мы думали, что вы бежали. Почему же теперь вы здесь? Я знаю, что вы никогда не испытывали ко мне симпатии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159