один из них был
круглым и освещался ослепительным желтым светом, казалось, он заполнен
расплавленным стеклом; второй, наоборот, давился темнотой, живой и
текучей, как речная вода; третий был вполне земным, квадратным в сечении,
с черным потолком, по которому мчались стремительные ручьи голубого
света. Заходить в него Шаламов не стал.
В третий раз он вышел в мрачный склеп с едва светящимся низким потолком
и черными, с багровыми прожилками стенами. Склеп был заполнен рядами
неподвижных металлических глыб, восседавших на "гнездах аиста"
собратьев маатанина в рубке. Возле каждого располагался плоский экран
и пучок членистых антенн, похожих на удочки, но ни одна из фигур не
казалась живой, экраны были черны, и веяло от них пронзительным холодом
космического пространства.
Шаламов со смешанным чувством жалости и отвращения рассматривал застывшие
глыбы, понимая, что эти странные существа, то ли пассажиры, то ли
члены экипажа, мертвы или на полпути к водам Стикса. Он не знал, что
послужило тому причиной, может быть, резкое изменение условий в пассажирском
салоне, может, отсечка энергии или подачи воздуха, но гибель "черных
людей" не могла оставить его равнодушным.
Устав от стремительных рывков "мустанга" и борьбы с собой,
Шаламов обреченно шагнул в его объятия и наконец вышел в знакомом
треугольном зале с единственным его обитателем. Вздохнул с облегчением.
И еще не отдышавшись как следует, понял: здесь что-то изменилось.
На первый взгляд все было как и прежде: мерцающий экран, мертвая неподвижность
всех предметов, тишина, - и все же пилоту показалось, что он
не один в зале. Впрочем, он и был не один, вторым был "черный
человек". Глаз, подобных человеческим, у горбатившейся глыбы пилот
не заметил, и тем не менее маатанин смотрел на него так же пристально
и тяжело, как жуткий монстр в провале.
- Привет, - сказал пилот первое, что пришло в голову, интуитивно
ощущая давление чужого взгляда в пси-диапазоне. - Я думал, ты
уже не очнешься, дружище.
В голове вспыхнула связь пылающих знаков, быстро и плавно меняющих
до тех пор очертания, пока не превратилась в неграмотно построенную
фразу (это была именно картинка, видение, а не "мысленный шепот",
как при обычном пси-обмене воспринимаемый человеком как шепот звуковой):
"Вода... жидкие гуманоид... хомо Землие да... дело что хомо
на борт проникател..."
Шаламов еще не собрался с мыслями, что ответить маатанину на заданный
вопрос, как фраза превратилась в пляшущие языки пламени, из которых
вылепилось новое предложение: "Мы информацие... причина поломка
проникател... неопытност водител Землие хомо... смысл понятное да...
нет..."
- Еще бы! - сказал Шаламов, ошалевший от столь бесцеремонного
обвинения и от того, что "черный человек" знает земной язык;
по всей видимости, маатане давно изучили язык и пси-спектр мыслеобщения
людей, хотя и никогда не общались с ними в открытую. - Но у меня
прямо противоположная информация: еще десять лет назад мы сообщили
вам граничные параметры наших космических маш... э-э... проникателей.
Ваша раса использовала другие частоты свертки пространства в "струны",
и "столкнуться" двум нашим проникателям было невозможно. Мы
не меняли частот "струн", изменили вы, не известив нас, из-за
чего, собственно, и произошел этот прискорбный случай, так что извини,
друг, я не виноват. Но давай все же начнем с другого конца: найдем
более мирный способ контакта и попробуем выжить в этих условиях. К
сожалению, мой... м-м... проникатель потерял связь, в том числе и
дальнюю. А твой?
Маатанин вдруг изменил позу, причем выглядел этот процесс настолько
необычно, что Шаламов застыл, изумленный, он еще не видел, как передвигаются
"черные люди": тело маатанина буквально встопорщилось мелкими
кристалликами, словно человеческая кожа пупырышками от холода, превратилось
в сросток кристаллов разной величины, и каждый кристалл ожил, трансформируясь
из одной формы в другую; вероятно, эти движения были аналогичны вспуханию
и сокращению мускулов под кожей человека при ходьбе, только "мускулы"
маатанина были твердыми, кристаллоподобными. Он превратился в металлическую
глыбу, чем-то напоминающую вырубленную из грубого камня скульптуру
человека с горбом-головой.
В мозгу Шаламова высветились слова:
- Про анализ полученные сведения хомо да. Ориентацеры нет функционира...
нет информацие положение проникател два... кто район галактика мы...
нет...
- Этого и я не знаю. Наши проникатели пересеклись "на струне"
и выпали в евклидовом пространстве, причем не просто в пространстве,
а внутри горловины "серой дыры". Термин знаком?
- Термин знакомство да... нормальное проникател у цел...
- К сожалению, нас потихоньку затягивает в глубь "дыры",
придется садиться на поверхность планеты, которую я обнаружил, хотя
и не понял, откуда она взялась.
- Загде... нет да. Так... зачто... нет... зачем... вопрос.
- Вы хотите провалиться в "дыру"?
- Да так есто... необходимое... утверждение.
- Благодарю покорно! Тогда мне с вами не по пути. Если за время
полета к планете никто не откликнется, я буду садиться.
Огненные ленты перестали трепетать в голове Шаламова, маатанин "замолчал".
Шаламов выжидательно смотрел на него, чувствуя, что блокада собственной
воли начинает сдавать, тошнота подкатывает к горлу, и темнота небытия
накрывает его душной и болезненной волной. К тому же то и дело руки
и ноги начинали казаться манипуляторами или гибкими рукавами-шлангами -
давал о себе знать синдром механошока после прокачки через мозг памяти
компьютера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45