Американская общественность так ничего толком и не узнала о реальной стоимости проводимых подводных операций. А военно-морская разведка, как и прежде, продолжала свое покрытое завесой тайны дело. Специальные операции продолжались. Разведывательные операции «Холистоун» теперь стали именоваться как специальные программы ВМС по контролю или кратко – «специальные военно-морские операции». Инман вместе с вице-адмиралом Робертом Л. Дж. Лонгом – высшим чином в подводных силах, решили существенно увеличить размеры финансирования операций по прослушиванию телефонных кабелей. Кроме того, они надеялись получить одобрение Риковера на окончательную модернизацию новейшей подводной лодки для своих работ. Несмотря на неудачу с проектом «Гломар», совместное управление ЦРУ-ВМС не утратило своих позиций, а ЦРУ удалось сохранить всеобъемлющий контроль над военно-морскими шпионскими операциями. Именно оно стало финансировать строительство специальных подводных лодок. Конгресс одобрил отчисление средств на их переоборудование.
А в это время убогая, полуразбитая лодка «Сивулф» продолжала выполнять нелегкую операцию по прослушиванию подводного телефонного кабеля. Но несмотря на то, что некоторые подводники рискнули-таки обратиться к Пайку, мало что изменилось. Эти операции уже ничем нельзя было остановить, даже тем, что придется их проводить на шумной лодке с весьма испорченной репутацией. («Сивулф» была настолько шумной лодкой, что ВМС вынуждены были вместе с ней направлять другую подлодку, чтобы встречать на подходах к Охотскому морю и определять, нет ли за ней «хвоста», а при случае и отвлекать на себя внимание.)
Во время спуска «Сивулф» на воду случилась незадача – жене конгрессмена не удалось разбить бутылку шампанского о ее борт. Именно эту лодку в середине 60-х годов Крейвен забраковал для проведения специальных операций. И все же она была переоборудована, потому что Риковер не знал, куда ее пристроить. Особенно после того, как в 1968 году во время учебного похода она налетела на подводную гору. Хотя ВМС и оснастили ее самым современным глубоководным оборудованием, в лодке все же прослеживались черты технологий 50-х годов. Ее едва дышащий на ладан реактор был настолько древним, что, как шутила команда, если бы лодку захватили русские, то это отбросило бы их ядерную программу назад лет эдак на пятьдесят. Особое «восхищение» вызывала установленная на ней система тревожного оповещения, которую команда окрестила «сука в ящике». Она орала женским голосом телефонного оператора 50-х годов, которую ВМС специально отобрали, считая, что ее голос обладает «умиротворяющим» эффектом. Она объявляла о пожарах, наводнениях и других катастрофах и, по мнению экипажа, была слишком говорлива.
Один из молодых матросов описал в своем дневнике успешные операции по прослушиванию телефонного кабеля в 1976 и в 1977 годах. Этот дневник начинался как детектив: «20 июня, 1976 г. Где-то за пределами Сан-Франциско. Место назначения – Россия. Без сомнения – хотя мы этого не должны знать – происходят странные вещи. Эта странная карта на полке старшины, где помечено советское побережье, штурманские прокладки курса и обозначения русских буев…»
Чем– то подводная лодка «Сивулф» походила на любую другую. Ее экипаж играл в ту же заразную игру «свистелки», которая была распространена по всему флоту. Морякам доставляло удовольствие подтрунивать друг над другом не совсем изящными фразами типа: «Если вдруг твои зубы загорятся, я непременно написаю тебе в рот». Часто в дневниках можно встретить высказывания о скуке и об одиночестве жизни на лодке, где внешний мир ассоциировался со стопкой зачитанных порножурналов и другой подобной «литературы», тайно хранившейся на борту.
Монотонность существования нарушалась механическими сбоями и другими опасными происшествиями. Ведь лодка находилась посреди советских территориальных вод. Случались пожары и экстренные отключения реактора. Специалисты по реакторам из последних сил выбивались, чтобы дать лодке ход. Система кондиционирования воздуха настолько износилась, что пока лодка находилась на точке прослушивания, команде пришлось на себе испытать то, что произошло с лодкой «Гаджен» – они были вынуждены пользоваться кислородными шашками и вентилировать помещения с помощью шнорхеля, все еще находясь в Охотском море.
Вскоре после этого случая «летописец» отметил в своем дневнике, что он бросил читать свои грязные книжки и переключился на роман «Выжившие». В нем описывались действительные события, происшедшие с командой спортсменов, потерпевших авиакатастрофу в Андах и вынужденных питаться телами своих умерших товарищей для спасения собственных жизней. Моряка увлекали мечты о роме и свежих фруктах, когда он сидел в уединении на своей узенькой койке. Несмотря на огласку происшествия с проектом «Гломар» на слушаниях в конгрессе, на лодке «Сивулф» по-прежнему царил режим строгой секретности.
«Летописец» вынужден был прятать свой дневник от командиров и даже от большинства своих сослуживцев. В конце концов, несмотря на всевозможные пожары и проблемы с реактором, он, как и Пайк, испытывал гордость за проделанную работу: «Понял, что мы сотворили – задача выполнена – невероятно – мы у пирса – наконец – дотянули до США – не рассыпались – есть еще порох в пороховнице!»
Глава 10
ТРИУМФ И КРИЗИС
Ричард Хейвер лучше всех в Вашингтоне умел сочинить что-нибудь неправдоподобное. Это умение особенно помогало ему, когда он проводил брифинги. В возрасте 35 лет он был начальником одного из многих департаментов военно-морской разведки, причем гражданским человеком, любимым протеже Б.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126