Конечно, это был Этьен. И он испугался. И теперь он намерен ее просто-напросто устранить, ясное дело. Недостаток его идеи лишь в том, что ей не хочется быть устраненной.
Причем совершенно не хочется.
Соня снова подышала учащенно. Он, кажется, уже ничего не соображал, дрожа над ней от возбуждения. У нее перед глазами стояла эта поганка, торчащая из его ширинки, – надо об этом тоже позаботиться. Нежно и мимолетно мелькнуло воспоминание об обнаженном теле Максима. Это потом, сказала себе Соня. Потом.
Когда и если я останусь жива.
Она поражалась своему хладнокровию и была, между прочим, собой невероятно довольна. «Между прочим» – это между жизнью и смертью, уточнила для себя Соня.
«Поганка» уже тыкалась ей куда-то в живот. Преодолев чувство гадливости, Соня коснулась его члена и, прикрыв глаза, застонала – якобы от желания.
– Развяжи мне ноги, – прошептала она, – я же не могу так…
Он отодвинулся и посмотрел ей в лицо. Конечно, она рисковала. Сейчас он вспомнит и о том, что ее руки развязаны…
По его лицу она поняла, что именно об этом он и подумал. Соня сидела перед ним, опершись руками назад, на стол, на расстеленное одеяло, прикрыв глаза и приоткрыв губы, готовые для поцелуя, – соображай, дрянь, мне руки нужны свободными, а то как бы я без них тебе такую позу приготовила? Этьен колебался.
Она приоткрыла глаза, глянула на него лукаво и вытянула губы. Он медленно потянулся к ней, высовывая язык. Гадость какая… Допустим, он развяжет ей ноги. А потом что? Бороться с ним врукопашную – это игра на тридцать секунд. Он ее скрутит, свяжет, изнасилует и убьет. Было бы что-нибудь под рукой, чтобы его треснуть по голове… Так нету. Или нож – она бы, не сомневаясь ни секунды, воткнула этот нож в его красивое смуглое тело, которое вырисовывалось из-под расстегнутой рубашки… Но – тоже нету. А что, если сбежать? Выбраться отсюда, добежать до леса – там можно спрятаться! Если он все-таки ей развяжет ноги…
Оторвавшись от ее губ – Соня с трудом подавила желание стереть с них мокрый след, – Этьен снова отстранился и глянул на нее. Похоже, он сомневался.
Прав Максим, актриса она никудышная… Не важно самое главное – ни в коем случае не давать ему время на размышления!
Соня подняла свои босые связанные ноги прямо к его лицу.
– Развяжи, – произнесла она глубоким голосом. Он скосил глаза ниже, под ее согнутые колени, туда, где темнели волосы ее лона.
– Если это последние мгновения моей жизни, – сказала она серьезно, заметив плотоядный блеск в его глазах, – то я не хочу их портить. Я хочу ими насладиться сполна.
Она бы удивилась, если бы он ей поверил.
Но он стал развязывать тугие узлы веревок.
За направлением этой веревки Соня проследила:
Этьен бросил ее на пол, себе под ноги. Должно быть, и первая валяется там же.
– Помассируй мне ноги, – попросила Соня с нежным придыханием, томно прикрыв глаза, – затекли…
Он положил ее ноги себе на плечи и стал их медленно массировать, то одну, то другую, целуя их попеременно.
"Сейчас начнется тот же самый вояж, что и с руками, – все выше и выше.
Больше у меня времени нет".
– Ай! – вскрикнула она. – Судорога! – Она схватилась за ногу. – Погоди, надо встать на нее!
Вот, она уже на ногах. На непослушных, деревянных ногах. Ничего, она попрыгает под предлогом судороги, разомнется немножко… Надо незаметно взять веревку, потом позволить ему себя обнять и – затянуть веревку на его шее.
Задушить его она вряд ли сумеет, но хотя бы придушит слегка и успеет выбраться отсюда, пока он очухается. Соня прыгала на одной ноге и внимательно оглядывалась. Лаз из подвала был прямо над столом, она сидела к нему спиной.
Значит, нужно забраться на стол, и с него уже…
– Прошло? – Этьен подозрительно смотрел на нее. Что-то она подзабыла о том, что собиралась насладиться последними минутами своей жизни.
– Прошло, – с упреком ответила ему Соня. – Это все из-за тебя! Как ты мог такое сделать!
Как бы наклониться и поднять незаметно веревку? Она пошарила ступней и наступила на веревку, прихватив ее пальцами ноги.
– Смотри! – Соня, приподняв рубашку, положила другую ногу на стол и указала ему на лиловые следы пут.
Этьен мельком глянул, не особенно заинтересовавшись ее маневром, схватил ее на руки и посадил снова на стол. Что-то она сделала не так, и он снова насторожился и перестал ей доверять.
Молча и зло он опрокинул ее навзничь и, встав между ее ног, приподнял их, разведя ей колени локтями. Веревка, зажатая в пальцах Сениной ступни висела почти у его уха. Нельзя, чтобы он ее заметил…
Соня протянула ему навстречу свои тонкие, холодные руки. Помедлив, он недоверчиво склонился к ней. Она притянула его к себе на грудь. Он поддался.
Соня обхватила его в талии ногами и стала гладить его по спине, задирая его рубашку, вонзая легонько ногти в его кожу. Этьен застонал от возбуждения. Ее руки разбегались по его спине все дальше и дальше, все ближе к ее ступне, лежащей на пояснице Этьена, в пальцах которой была зажата веревка. Шумно дыша, Этьен стал ерзать тазом между ее колен, налаживая свою поганку в нужном направлении. Напрягшись под ним, Соня рывком достала до своей ступни и сдернула с нее веревку. Этьен встревоженно приподнял голову, и Соня закончила движение руки, обвив веревку вокруг его шеи. Схватившись за концы, она начала ее натягивать. На лице Этьена изобразилось такое детское удивление, что на какое-то мгновение Соне стало его жалко. Но только на мгновение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115