Интерес убрать Арно до того, как он напишет завещание на мое имя. Мы уже об этом говорили.
– Я помню. Но ведь это было так, в теории? Ведь Реми не подозревает Пьера на самом деле? Пьер, конечно, страстный коллекционер, но…
Максим посмотрел на Соню отчужденно. Теперь, когда она говорила о Пьере, ее муж снова стал реальностью – реальностью, о которой они напрочь забыли полчаса назад…
– Вот именно поэтому он под подозрением, – неприязненно сказал он. – Кроме того, его можно заподозрить в покушениях на меня: пока он не знал о завещании, он поторопился убрать Арно, а когда ты ему сказала, что твой отец написал завещание на мое имя, то попытался убрать меня. Потому что если меня нет, то в этом случае столик снова отходит к тебе.
– Не правда! Я не верю! – Соня схватилась за голову руками. – Пьер не мог убить папу! Он не такой, он не способен на это! И потом, он меня любит!
– Ну и что? – холодно ответил ей Максим. – Бывают люди, которые убивают даже тех, кого любят, не то что родителей тех, кого любят.
Соня заплакала.
– Что-ты-пони-маешь! – доносилось сквозь рыдания. – Что ты всех судишь!
Что ты сам знаешь о любви?!
– Эй, эй, ну что ты расплакалась, как маленькая! Я же не обвиняю Пьера, я тебе рассказываю, что подумают в полиции! Кончай реветь! – сдал позиции Максим.
«Реми из меня не получится, – подумал он, вспоминая детектива. – Я слишком груб».
– Слышишь, Соня, ну, Сонечка, не плачь, перестань. Это еще не обязательно, что они так подумают. А потом, даже если подумают, надо еще доказать, это не одно и то же – предполагать и обвинять… Ну, слышишь, не плачь!
– Я не могу больше… Папу убили… разве этого мало… – рыдала Соня.
– Еще и Пьера сюда… Пьер не пытался тебя убить! За рулем машины была женщина!
Есть свидетели, которые это заметили!
Ну да. А то, что его, Максима, пытались убить – это ерунда. Главное – не трогайте Пьера.
– Он мог переодеться в женщину… – Соня снова начала его злить, и в то же время жалость к ней не отпускала его. – Как справедливо заметил Вадим, вести машину в женской одежде и даже пройтись от машины до дверей квартиры – дело не такое уж хитрое. Это не на сцене играть. Кроме того, существует еще вероятность, что он мог нанять кого-то… Поверь, мне тоже не хотелось бы думать, что твой муж… – Максим изо всех сил постарался произнести эти слова не слишком фальшиво. – …твой муж способен на подобное… Я понимаю, это неприятно, это даже ужасно допустить такую мысль… (Вот, опять я начал сюсюкать!) Но, к сожалению, правда не зависит от того, хочется нам ее допустить или нет, – закончил он суше.
– В конце концов не один Пьер коллекционирует антиквариат. – Соня немножко успокоилась и теперь вытирала глаза с черными обводами туши бумажным платком. – Есть и другие! Вспомни, еще год назад пытались столик украсть!
– И тогда это тоже мог быть Пьер, – с сожалением ответил Максим. – У других коллекционеров для кражи было меньше мотивов.
– Это почему еще?
– Похоже на то, что попытка кражи связана с моим появлением: туманная вероятность, что столик уедет в Россию, стала весьма реальной угрозой. Однако же в среде коллекционеров об этом не знали. Зато Пьер знал, и именно это могло его подвигнуть на кражу – пока твое наследство не ушло в Россию. Он мог нанять кого-то и на кражу тоже…
Соня смотрела на него внимательно и сосредоточенно, что-то обдумывая.
– Хорошо, – сказала она решительным тоном, – я не буду плакать, не волнуйся, просто у меня уже нервы не выдерживают… – И глаза ее снова покраснели. – Поговорим спокойно, – хлюпнула она носом. – Я вот что хочу тебя спросить: нас с тобой разыграл по телефону убийца?
– Судя по всему – да. Только у него был интерес выиграть время при помощи этого розыгрыша.
– Значит, по-твоему, это мог быть Пьер?
– Теоретически…
– Вот, – торжествующе сказала Соня, – ты сам теперь видишь, что это не мог быть он! В нем нет ничего актерского, он просто неспособен кого-то разыгрывать, подделывать голоса, тем более женские! К тому же, – она выдержала многозначительную паузу, – я бы его узнала!
Максим сочувственно посмотрел на нее. Ей так не хотелось верить в то, что ее муж мог оказаться преступником… Любила она его или нет, но она не могла допустить мысль, которая разрушала ее покой, ее тщательно выстроенный и забаррикадированный, уютный и беспечный мирок… Максим понимал это, хотя и не то чтобы осуждал, но с трудом принимал, что ли… Однако же он больше не злился на нее. Он был полон жалости и нежности и, может быть, любви…
Может быть, любви. Как называется чувство, когда любить готов и почти уже любишь, но знаешь: нельзя и не нужно; и натягиваешь вожжи, и запрещаешь себе любить? Можно ли сказать, что ты искупался, если вошел в воду по колено?
– К сожалению, – мягко сказал он, – и в этом случае остается возможность, что Пьер нанял кого-то… Уж что-что, а деньги у него есть, чтобы оплатить услуги и актеров, и даже убийц. Я не говорю, – поспешил добавить он, – что Пьер именно так и поступил. Я вовсе не считаю, что Пьер – это тот, кого мы все ищем! – соврал Максим, снова подумав о силуэте в саду.
«Пьер не выходил из дома ночью?» – вспомнил он вопрос Реми. Максим уже не знал, что он считает сам.
– Я просто пытаюсь воссоздать логику, – продолжал он, – по которой, видимо, идет или еще пойдет полиция. Понимаешь?
– Да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115