..
Тут Федька трубку выхватил: когда приедешь?
Обязательно приеду, говорит. А сам с испугом на меня смотрит. Ну, улыбнулась я ему, ободрила хоть чуть. Ладно...
Ну, и конец свидания.
Я ему и говорю: береги себя, а мы тебя помнить будем. Как попрощалась.
Понял он все это.
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
И тут уж он без стеснения уставился на нее, чтобы запомнить каждую черточку ее красивого лица, чтобы унести их с собой в памяти, чувствовал, что улыбающееся это счастье уходит от него навсегда.
Телефон отключили на полуслове.
Федька еще что-то кричал, расплющив нос о стекло, но слов было не разобрать.
Надежда застыла в скорбном молчании, неотрывно глядя на него.
Махнул он ей рукой напоследок и выскочил из кабины.
Все понятно.
Все кончено.
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
В субботу Рая и Галя вышли из дома ни свет ни заря. Девушки торопливо крошили сапожками хрусткий ледок, мельчили шаг.
- Не боишься? - спросила Галя. В голосе ее был страх.
- Жены декабристов и не такой путь проделали. А время какое было - при царе. А сейчас что? Ну, если поймают - оштрафуют, и все...
- Везет тебе! - выговорила Галя.
- Я и тебе мужика найду... У них там есть один, Квазимода...
- Себе оставь, - обиделась подруга. Вскоре в мутной рассветной пелене показался опоясанный высоким забором с пустыми вышками железобетонный завод. Вокруг все вымерло: ни огонька, ни звука.
У вахты Рая заглянула в освещенное окошко - там крепко кемарила старуха сторожиха.
- Может, растолкать ее, червонец сунуть? - зашептала Галя.
- А зачем? Она пустит, но только чтобы еду оставить, а побыть не разрешит, забоится... Утром ведь солдаты все равно обыск будут делать. Не рискнет она.
- А солдаты не отыщут? - не унималась Галя.
- Я там в подземелье буду. Чертеж есть. Они туда не сунутся. - Рая махнула на Галю рукой и стала осторожно взбираться на забор.
У Гали сердце забилось еще сильнее. Сразу несколько чувств охватили ее, поглотили пучиной: страх, зависть и восторг.
С первой попытки ничего не получилось: Рая зацепилась полой пальто за невесть откуда взявшийся гвоздь и спрыгнула обратно.
Наконец с помощью Гали Рая взобралась на забор...
Перед ней высились громады неподвижных металлоконструкций; все это окутанное предрассветной дымкой представилось страшным неведомым миром. На мгновение в душе шевельнулись неясные сомнения, но тут же исчезли.
Рая подхватила из рук Гали две тяжелые сумки и прыгнула вниз - как в омут.
Она побежала к спасительному четырехэтажному корпусу с темными окнами, боясь, что сторожиха проснется, начнет какой-нибудь обход; осторожно открыла дверь и, ощутив леденящий холод, ступила во тьму.
Осветив фонариком коридор, Рая двинулась по нему, стараясь точно повторять про себя план, сообщенный "декабристом" Аркашей Ястребовым: здесь - налево, тут вниз, потом опять налево...
Подвал окатил жаром, как парная. Луч фонарика нащупал в кирпичной стене заветную дыру. С пересохшими от страха губами Рая пролезла внутрь - за своим бабьим счастьем.
Там стоял неумело сколоченный деревянный топчан с телогрейками вместо матраца - и это грубое подобие уюта несколько успокоило Раю. Она потянулась к сумке, достала зеркальце и, оглядев себя, насколько позволил свет фонаря, сказала:
- Смелота, Райка!
Декабристки перестали быть примером для подражания. То, что она сделала, было не меньшим подвигом, потому что причиной всему была любовь - так ей казалось, хотелось, грезилось. И Аркаша виделся Рае вовсе не рецидивистом со многими судимостями за кражи и грабежи, а невинно страдающим, почти декабристом.
Она деловито разложила снедь и выпивку и, сняв сапоги, улеглась на самодельном ложе. В мечтаниях пролетело короткое время.
Полигон вдруг ожил: заработали краны, зарокотали двигатели, раздались приглушенные голоса. Аркаша все не появлялся, и Рая снова стала испытывать страх: вначале за суженого, потом и за себя. Вдруг солдаты найдут ее - и что сделают? А может, Аркаша просто надсмеялся над ней, предал ее... и любовь?
Но вдруг послышались мягкие и вкрадчивые шаги. Кто-то зашебуршился в дыре. Рая уловила робкий шепот:
- Рая?
- Аркаша! - Она бросилась к нему на грудь. Ястребов, изможденный изоляторами, БУРами и "крытками", чуть было не упал, но, устояв все же, повалил Раю на топчан, стал задирать ей подол. Он пыхтел и утробно всхрапывал.
- Что ты делаешь, что? - забилась под ним Рая. Кислые запахи телогрейки душили ее, гнали прочь все то романтичное, чем она была охвачена в последние часы.
Завершив начатое, Ястребов перевалился на бок.
- Цыпонька, извини, невмоготу было... Зверем тут сделался.
Экзотическое ложе показалось Рае отвратительным. Она села, подогнув под себя ноги, и нервно закурила. Аркаша тоже закурил, посапывая от возбуждения. Затем деловито спросил:
- Все принесла?
Рая молча кивнула на сумку и на газету с разложенными продуктами.
Ястребов, как клешней, зацепил правой рукой палку копченой колбасы, а левой - батон. Ел он быстро, казалось, вот-вот проглотит собственные челюсти так энергично они двигались. Рае показалось, что он и откусил сразу полпалки колбасы, в один заход.
- Что ты мучаешься, отрежь... - посоветовала она суженому.
- Фек бы фак муфицца! - отвечал он с набитым ртом.
"Век бы так мучиться... - догадалась Рая. - До чего довели человека!.." Ей снова стало до боли жалко его, себя, своих чувств. Это был ее, Раин, личный любимый человек. Мужик...
А любимый человек, мужик, положив остаток батона на газету, нащупал кулек с конфетами и, не дожевав колбасу, отправил в рот пару "Белочек" и "Мишку косолапого".
- Фде пуфырь?
"Пузырь..." - снова догадалась Рая и показала на сумку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174