– Время вашей проповеди, – напомнила Марселла.
Сердце у Кэт упало. Она прочла книгу отца Эузебиуса, потом взяла еще одну у матери Хильды, но не нашла больше ни одного упоминания о какой-нибудь святой, которая была бы проституткой или хотя бы кокеткой. Казалось, все они родились святыми, за исключением Марии Магдалины. Кэт удалось прочесть проникновенную молитву, но, с удовольствием поглощая вкусный завтрак, она в отчаянии размышляла, что сказать, когда Марси попросит начать проповедь.
Эти девушки не хотели слышать о трезвости и, наверное, не интересовались правом женщин голосовать и быть избранными. Спохватившись, что все выжидательно смотрят на нее, Кэт начала:
– Сегодня я бы хотела рассказать о Святой… ах, да… о Святой Женевьеве. – Такая святая действительно существовала, но Кэт ничего не могла о ней вспомнить. Ее имя просто всплыло в памяти по аналогии с преданной Женевьевой из Чикаго, которая управляла пансионом Мейв. – Святая Женевьева была… э-э… проституткой и отправилась вместе с крестоносцами в Святую Землю. – Кэт заметила, что ее рассказ привлек внимание девушек. – И она… ну, не видела ничего греховного в том, что… э-э… продавала свои милости христианским рыцарям.
– А сколько она получала от них? – поинтересовалась Бабетта.
– Не знаю. – Такая импровизация и без вопросов, на которые трудно ответить, была нелегкой. – Потом однажды после обеда произошло большое сражение, и ее захватили сарацины.
– Кто это такие? – Берди широко раскрыла глаза.
– Язычники. У них есть гаремы, а мечи столь острые, что разрубают шелк.
Кэт увязала все больше и больше в своем повествовании, объясняя своим внимательным слушательницам, что такое гарем, а потом, и кто такие наложницы.
– Дайте же ей закончить, – потребовала Рыжая Мельба. – Мне интересно, что же случилось со Святой Женевьевой. Красивое имя, правда? Наверное, мне надо назваться Женевьевой.
– Святой Женевьевой, – поправила Долли.
– Так вот, Женевьева, в то время она еще не была святой, поняла, оказавшись в плену у злых и ужасных язычников-сарацин, что это наказание Божье за ее грехи.
– Гарем, похоже, не так уж плох, – сделала вывод Бабетта.
– В гареме тебе не платят, – презрительно заметила Долли. – Только дурочки и жены делают это бесплатно. Просим прощения, миссис Фицджеральд.
– Да, конечно. Ну, и когда сарацин захотел… ну, овладеть ее, Святая Женевьева отказалась, и он уже занес свой острый меч над ее головой, как вдруг в небесах появилась Пресвятая Богоматерь в красивом голубом одеянии… – Кэт и самой нравился свой рассказ, – …а вокруг головы у нее сиял нимб, словно огонь, который и расплавил меч сарацина.
– Ой! – выдохнула Берди, округлив глаза. – Это было чудо, правда?
– Да, – подтвердила Кэт. – Потом отряд христианских рыцарей проезжал мимо, спас Женевьеву и отвез ее в монастырь, где она провела остаток жизни в молитвах и добрых делах, обращая язычников в истинную веру. И даже сегодня Святая Женевьева служит для нас вдохновляющим примером, – подытожила Кэт.
– Чудесная история, – вздохнула Бабетта.
– Да, – подтвердила Берди, – совсем как сказка.
– Бьюсь об заклад, рыцари отрубили сарацину голову, – размышляла Рыжая Мельба.
– Наверное, – согласилась Кэт. – После того, как меч у него расплавился, он ничего не мог поделить. Ну, а теперь, думаю, мне пора домой. – Она попрощалась с дамами из «Клуба джентльменов» и торопливо направилась к мосту через реку, чтобы как можно быстрее добраться до обители Святой Марии, где потребовала у отца Рабануса немедленно исповедать ее.
– Простите, отец, но я согрешила.
– В чем же состоит твой грех, дитя мое?
Кэт видела, что священник выглядит ужасно болезненно, и, вероятно, уже собирался идти домой, но она чувствовала, что ей необходимо без промедления очистить свою совесть.
– Я солгала, отец.
– О чем ты солгала, дитя мое?
Кэт надеялась, что он не задаст этого вопроса.
– Я сочинила историю одной святой, – прошептала она.
Ее заявление было встречено молчанием. Потом священник сказал:
– Зачем, скажите на милость, вы это сделали? Нет, лучше не говорите. Вы очень странная молодая женщина, Кэтлин Фицджеральд.
«А ведь предполагается, что он не знает, кто ему исповедуется», – с раздражением подумала Кэт.
– Церковь располагает сотнями святых, жизни которых поучительны для нас, менее сильных духом. Я даже не могу представить себе ситуацию, в которой испытал бы искушение СФАБРИКОВАТЬ историю жизни святого.
Кэт вздохнула. Как же мало он знает о реальной жизни.
– Простите, отец. Я очень раскаиваюсь. – А ведь получилась такая драматическая история жизни святой! Кроме того, девушкам понравилось.
– Я хочу, чтобы вы молились каждый вечер в течение следующего месяца, прося прощение за этот грех… такое странное грехопадение.
– Да, отец, – смиренно ответила Кэт. – Я начну прямо сейчас.
– Именно так вы и должны поступить. – Он удалился, бормоча на ходу: – Сочинить историю жизни святой! Что же дальше?
«Бедный отец Рабанус, – подумала Кэт. – Жизнь в Брекенридже слишком тяжела для него». Иногда ей казалось, что и для нее тоже.
Дома Кэт прочла молитву, прося Бога о прощении. Потом, стоя рядом с Коннором у окна в проходной комнате, она медленно повернулась, задев грудью его руку, как учила Марселла. Результат оказался потрясающим. Соски ее моментально напряглись, и Коннор, наверняка, тоже что-то почувствовал, потому что его пальцы сомкнулись на ее руке. Кэт подняла на Коннора глаза, думая о том, как его рука касалась ее груди, когда он обнимал ее в своей комнате в ту ночь после танцев в Бреддоке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134