Нельзя сказать, что ей раньше не приходилось видеть полуголого мужчину – она видела Мики и отца, когда помогала матери в последние дни его жизни. Но Коннор… – Коннор, я нигде не могу найти вашу дочь. Ее нет дома. – Она заставила себя отвести взгляд от его обнаженной загорелой груди. – Дженни пропала…
Коннор не сводил с нее глаз.
– Господи, какие красивые волосы! – Он дотронулся кончиками пальцев до распущенных волос Кэтлин. – Я все время думал об этом.
– О чем? – удивилась Кэт, пытаясь не смотреть на Коннора, в то время как он поглаживал ее темные волнистые волосы. Сердце ее бешено заколотилось.
– О ваших волосах. С тех пор, как вы пришли в мою комнату той ночью, я пытался представить, как выглядят ваши волосы, если их распустить.
– Коннор. – Кэт попыталась убрать его руку со своих волос, но в следующий момент словно по взаимному согласию их пальцы переплелись.
– Дженни… – прошептала Кэт.
– Она у Филдингов. – Он поднес руку Кэт к своим губам. – Вам не следовало приходить сюда, Кэт. – Коннор обнял ее за талию и притянул к себе.
Сердце Кэт неистово забилось, стоило губам Коннора слиться с ее губами. Смятение было так велико, что Кэт и не заметила, как они очутились возле кровати. Тот случайный поцелуй в сугробе казался приятным, в то время как этот – головокружительным. Он вовлек Кэт в водоворот страстей. В ее мозгу мелькнула мысль о Мики, в объятиях которого она никогда не испытывала чувства, что не сможет оттолкнуть его, если потребуется куда-то бежать – к закипающему чайнику или к двери, в которую позвонили.
Не прерывая поцелуя, Коннор опустил ее на кровать, и Кэт погрузилась в перину под тяжестью его тела. Она прижалась к нему грудью, обвила шею руками, страстно желая, чтобы между ними не было ее ночной рубашки и можно было бы почувствовать прикосновение его сильного тела к ее коже.
– О, Кэт, – прошептал Коннор, касаясь губами ее шеи.
Кэт устремилась к нему всем своим существом. В комнате было прохладно, но Кэт, казалось, не ощущала холода. Ее тело пылало огнем. Коннор медленно поднял тонкий шелк ночной рубашки, нежно поглаживая бархатистую кожу Кэт. Жадно хватая ртом воздух, она осознала, что никогда прежде не испытывала такой головокружительной страсти.
– Любимая, – шептал Коннор. Вскоре исчезли все преграды между их телами, так как он быстро стянул с Кэт рубашку и швырнул ее на пол. Кэт изогнулась, прижимаясь к его сильной загорелой груди. Коннор застонал и ладонями обхватил ее бедра. Пальцы его загрубели от многих лет работы на рудниках, и теперь слегка царапали нежную кожу Кэт, когда Коннор нежно поглаживал ее тело, заставляя его дрожать от страсти и безумного желания.
Глубокий вздох вырвался из груди Кэт, когда их тела наконец слились в единое целое. Коннор помедлил, прежде чем начать неспешно двигаться, давая Кэт возможность ощутить наслаждение от их близости. Он нежно прикоснулся к ее губам, чтобы заглушить готовый вырваться наружу крик. Кэт казалось, что она видит чудесное сияние, и в центре этого сияния находится Коннор, с содроганием погружающийся в нее все глубже и глубже, не отнимая своих губ от губ Кэт.
Когда все было кончено, Коннор перевернулся на спину и лег рядом. Некоторое время Кэт приходила в себя от сладостного головокружения, но затем жар и истома исчезли. Холодный воздух коснулся обнаженных тел. В комнате Коннора не было печки, и находилась она дальше всех остальных комнат от теплой кухни. Удивляясь, как всего несколько минут назад она могла беспокоиться о Дженни, а мгновение спустя поддалась плотскому влечению к ее отцу, Кэт поежилась.
– Иди сюда, милая. – Коннор обнял ее и притянул к себе, укрывая одеялом. – С тобой все в порядке?
Кэт машинально кивнула. Вероятно, с нею все в порядке, раз она до сих пор жива. Ее не поразила молния с небес, но, милосердный Господь, как она согрешила! Кэт смахнула со щеки слезинку.
– Не плачь, любимая, – прошептал Коннор. – Поверь, я не знаю, как это случилось. Просто ты была так хороша в ночной рубашке, и твои волосы… Разве это не оправдание?
– Для меня не оправдание, – печально проговорила Кэт, думая о том, каким красивым предстал перед нею Коннор. Хорошо бы ему найти более убедительное объяснение, чем мимолетное влечение и временное помрачение рассудка. Кэт не возражала бы, если б он сказал, что любит ее; но все-таки Коннор оказался честным человеком и не стал ей лгать. Сказал просто, что не знает, как это случилось. Кэт вздохнула.
– Как неловко будет идти на исповедь. Коннор отпрянул и удивленно уставился на нее.
– Я должна сделать это, – объяснила Кэт. – Нужно прежде всего заботиться о душе. – Ей пришла в голову мысль, что она очень похожа на свою мать, хоть и не беременна, милостью Божьей.
Только теперь Коннор понял, что вина за случившееся лежит прежде всего на нем. Разумеется, угрызениями совести надо было мучиться раньше, но Коннора совсем не радовала перспектива подвергнуться осуждению со стороны этого вечно простуженного отца Эузебиуса. И все потому, что Кэт чертовски набожная особа.
– Думаю, мне лучше вернуться к себе, – сказала она.
Коннора мучило непреодолимое желание не отпускать Кэт, побыть с нет еще хоть несколько минут.
– Я тоже так думаю, – с трудом проговорил он. Придется снова привыкать к мысли, что Кэтлин Фицджеральд для него недосягаема.
ГЛАВА 10
Коннор – вот трус! – снова уехал из города, а Кэт карабкалась вверх по склону к дому отца Эузебиуса. К счастью, отец Рабанус все еще находился в Денвере. Раз уж он не одобрял ее переезда в дом Коннора, то нетрудно догадаться, что сказал бы отец Рабанус сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134