– настоятельница рассмеялась, в то время как Кэт посочувствовала бедной девушке. – Она сказала, что хотела бы поступить в такой орден.
– Что же вы ей ответили?
– Я сказала, что не знаю такого ордена, но она может спросить у епископа, когда тот приедет.
Кэт попробовала представить себе епископа и Бабетту, беседующих об обращении язычников-сарацин.
– Я посоветовала ей, что если она всерьез подумывает о поступлении в монашеский орден, то должна покаяться в грехах и дать обет целомудрия. Уверяю тебя, Кэтлин, внешний вид у этой молодой женщины отнюдь не монашеский. Такая одежда! – Преподобная мать прищелкнула языком. – Не думаю, что она поняла, какие требования предъявляет к человеку обет целомудрия.
«Бедная Бабетта, – подумала Кэт. – Ее первый порыв к лучшей жизни поставлен в тупик мыслью о целомудрии». Сама Кэт не слишком интересовалась этим вопросом, особенно в последнее время. Она надеялась, что Марси и ее девушки не будут слишком разочарованы, если Кэт не появится у них на этой неделе. Из-за приезда епископа па это просто не будет времени. Пришлось даже отказаться от дальнейшей агитации за Дейва Бреддока. Нехорошо, конечно, ведь выборы приближаются, но, может быть, она улучит момент, чтобы замолвить за него словечко на приеме в честь епископа.
* * *
Как хороша была Кэт с волосами, зачесанными наверх, а сзади уложенными в красивое переплетение завитков и зеленых лент! Темно-зеленое платье обтягивало грудь; низкий квадратный вырез, отороченный узкой белой оборкой, невольно притягивал взгляд к ложбинке между грудями, которая угадывалась под кружевами. Коннор беспокойно следил глазами за Кэт, в то время как она переходила от одного гостя к другому, одаривая всех лучезарной улыбкой. Она напоминала Коннору рождественский подарок в блестящей обертке, таящий в себе радость, которую еще только предстоит открыть. Все мужчины в комнате не сводили с нее глаз. Коннор нахмурился.
Как же он попался в эту западню? Еще год назад все в его жизни было разложено по полочкам, и женитьба не входила в его планы. А теперь он ничего не хотел больше, чем жениться на Кэт как можно быстрее, пока кто-то другой не увел ее у него. Каждого мужчину Коннор считал своим возможным соперником.
Но чего хотела Кэт? Она была по-своему набожной женщиной, более набожных Коннор не встречал. И вместе с тем три раза Кэт позволила ему любить себя. Позволила, черта с два! Она с восторгом принимала участие в этих любовных баталиях. Никогда в жизни Коннор не спал с такой изумительной женщиной! Как жаль, что нельзя сейчас же затащить ее в постель, хотя она, без сомнения, не возражала бы.
Когда в январе они совершили вместе путешествие на поезде, потерпевшем крушение, Кэт ясно дала понять, что не собирается снова выходить замуж. В этом вопросе она проявила даже большую твердость, чем сам Коннор. Тогда он был уверен, что эта любовь не для него. Он-то с тех пор передумал, но Кэт не сказала ни слова, хотя бы вскользь, чтобы дать понять, изменила ли она свои намерения; даже не намекнула, любит ли его и хочет ли провести жизнь рядом с ним.
Попробуй он заговори о женитьбе, Кэт, пожалуй, рассмеется или рассердится. Коннор не забыл тот случай, когда она залепила ему комком теста в лицо. У этой женщины сильный характер. Для Коннора даже мысль об отказе была невыносимой. Если он сделает предложение, а Кэт ему откажет, то она может ведь и переехать. Отправится к своей матери в Денвер или вернется в Чикаго, и он никогда больше ее не увидит. В бессильном гневе Коннор сжал кулаки, не зная, что делать.
А тем временем, пока он терзался сомнениями, Кэт улыбалась Абалону Уилсону, как будто тот был самым интересным человеком в мире. Вдруг она увлечена Абалоном, потому что он склонил присяжных на их сторону? Но не может же Кэт влюбиться в мужчину только из-за того, что он помог ей выиграть судебный процесс. Коннор подошел ближе, а Кэт, разрази ее гром, двинулась дальше, бросив через плечо веселую улыбку счастливцу Абалону Уилсону.
* * *
– Ты слышала, отца Рабануса посылают в Боулдер? – сообщила сестра Фредди.
Кэт не могла не испытать облегчение, услышав эту новость. Может быть, подождать с исповедью, пока он не уедет?
– А епископ поздравил преподобную мать Хильду, потому что школа так хорошо работает – сорок пансионеров и еще приходящие ученики.
– Какие хорошие новости, – порадовалась Кэт. – Я должна написать об этом матери Люитгарде Хубер.
– А ты слышала, что мне сделали замечание за участие в кампании борьбы за трезвость?
– Кто?
– Епископ.
– Это ужасно!
– Только, ради Бога, не говори с ним об этом, – быстро добавила Фредди. – Ничего страшного он не сказал, только заметил, что женщины, особенно монахини, не должны вмешиваться в такие дела, что это неприлично.
– Ну, если каждый старомодный, несведущий…
– Успокойся, Кэт, – засмеялась сестра Фредди. – Не сердись на епископа. Ему уже лет восемьдесят. Он не поддастся твоим новым веяниям. Тебе нужен противник более молодой и не облеченный такой властью.
– Кто, например? – поинтересовалась Кэт.
– Как насчет преподобной матери настоятельницы? Епископ не может стукнуть тебя линейкой по рукам за то, что ты такая новомодная женщина, но в его власти отлучить тебя от церкви за шашни с методистами. Преподобная мать Хильда – другое дело. Она уже предложила отходить тебя линейкой по заду.
Подруги рассмеялись.
– А вот и Дидерик, – сказала Кэт. – Привет, Отто. Хорошо проводишь время?
* * *
Коннор пытался отделаться от миссис Макнафт, которая рассказывала ему какую-то историю о Джимми и ее мальчике. Теперь Кэт улыбалась Дидерику, этому болвану плотнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134