Немецкой надписи рядом не было, ее благоразумно сбили.
_______________
* Лежайск (польск.).
Разгрузка эшелона шла быстро. Мы скатили с платформ автомашины грузовые хозвзвода, специальные - звукометристов и фотографов и, наконец, наши - обычные, военного выпуска грузовые "газики" с построенными на них фанерными крытыми кузовами. Скатили походную кухню, выгрузили ящики с приборами и стали ожидать обеда. Сухой паек, выданный нам на всю дорогу, давно был съеден, а горячую пищу мы ели в последний раз позавчера.
Пока повар и дежурные тут же, около вокзала, растапливали кухню, мы в полном вольном блаженстве разбрелись по станции. Команд никаких, кроме единственной: "Далеко не расходиться!" Все располагало к самому благодушному настроению. После гороховецких снегов и морозов, сопровождавших нас в пути до Смоленска, здесь, на польской земле, стояла необычная для середины декабря погода - солнце, слякоть, лужи, зеленая травка, птичий гам. Шинели наши мы бросили в машины и ходили в одних телогрейках и то распахнутых.
В здании вокзала работал буфет. За прилавком стояли два дюжих молодых парня и женщина. Они переговаривались между собой на непривычном языке и не обращали на нас никакого внимания. Покупателей не было, а мы с этой точки зрения вряд ли представляли для них интерес.
На стойке буфета стояли разнокалиберные бутылки с яркими этикетками, лежали крошечные белые булочки по двенадцать злотых каждая и куски полукопченой колбасы с астрономической ценой - двести пятьдесят злотых.
- Заграница! - Володя подробно исследовал стойку, пустил слюну и добавил довольно зло: - Такие лбы, а не в армии.
- Ты о ком? - не сообразил я.
- Не о нас, - подтвердил Володя и показал на буфетчиков.
Мы вышли из вокзала и потянулись к своей кухне. Сведения были неутешительные:
- Раньше, чем через час, не успеем. Гуляйте, хлопцы.
- Гулять так гулять. Отпросились у комбата и пошли в город. С первым же встречным поляком долго объяснялись по поводу названия города.
- Ниц нима! Вшиско герман забрал, - односложно отвечал наш собеседник на все вопросы.
- Город как называется? Город? - спрашивали мы. - Еайск? Цеайск?
- Лежайск? - наконец сообразил собеседник и поднял палец к фуражке. Лежайск! Так, пан, так - Лежайск! - и он тут же заторопился в сторону от нас.
Нас нагнали другие ребята из дивизиона: вычислитель Витя Петров маленький, с круглой детской мордашкой, за что его прозвали Макакой, и киргиз Шукурбек из звукачей (так мы называли батарею звукометрической разведки).
- Тихо, - произнес Шукурбек и добавил с грустью: - Как у нас на джайлоо...
Городок имел вполне мирный вид. Разрушений нет. Зеленые газоны, чистые домики и улицы, сады за заборами. Сады фруктовые, как сразу заметил Шукурбек. Он, служивший в армии больше всех нас и попавший к нам перед самым сформированием ОРАДа, видно, тосковал по своим краям. Шукурбек был влюблен в Тянь-Шань и считал самым красивым городом на свете Фрунзе. Как все гостеприимные восточные люди, за недолгое пребывание в нашем дивизионе он успел пригласить чуть ли не поголовно всех солдат и офицеров после войны к себе в гости и в самых вкусных красках расписывал, каких мы будем есть барашков.
И сейчас Шукурбек, вспомнив о чем-то своем, заметил мечтательно:
- Нет, не так у нас, как тут. Пришел человек, приехал - всегда дорогим гостем будешь. Обида большая, если в дом не зайдешь, на почетное место не сядешь, от еды откажешься... А вода в Иссык-Куле голубая-голубая... Тут Запад, конечно. Может, и нравится кому...
- Хватит тебе! - перебил его обычно молчаливый Витя Петров. - Сил нет, как есть охота.
Вежливый Шукурбек, видимо, сообразил, что и в самом деле завел разговор не на подходящую тему и, чтобы как-то исправить положение, добавил:
- Сейчас война, конечно. И у нас, наверно, с едой трудно. Из дома пишут, что мужчин не осталось. Одни женщины остались да ребята остались... Ты прав, Макака. Не буду!
- Ничего, ребятки! Прошу не хныкать! - произнес Володя и хлопнул Шукурбека по плечу так, что тот покачнулся.
- Не надо так, Протопопов, - попросил Шукурбек, с трудом произнося Володину фамилию. - Зачем ты так?
Улицы Лежайска пустынны. Поляков мало, да и наши военные встречались не часто.
- Я все хочу спросить тебя, - начал Саша со своей любимой фразы, как ты думаешь, фронт далеко отсюда?
- Кто его знает - наверно, не близко...
Макака поддержал меня:
- Какой тут фронт! Сам видишь.
- Вас волнует, ребятки, фронт, а меня закусон! - продекламировал Володя.
Вдоль улицы-аллеи, по которой мы шли сейчас наобум, высились могучие каштаны. Припекало солнце, по голубому небу плыли мирные, нежные облака. На большом двухэтажном здании мы без труда разобрали надпись: "Bursa Gimnazyjna"*.
_______________
* Гимназия (польск.).
- Забавно, как во времена Помяловского, - сказал Саша. - Бурса!
Оказалось, что мы совершили почти круг по улицам города и вышли туда же, откуда начали свое путешествие, - к вокзалу. Кухня дымила вовсю, пахло обедом. Но только пахло.
- Гуляйте, славяне. Гуляйте. Еще полчасика. Зато обед будет особый с фронтовой нормой, - обрадовали нас.
Про фронтовую норму - сто граммов водки, а сейчас, по зимним временам, - сто пятьдесят граммов, мы уже слышали, но не думали, что они ждут нас здесь, в Лежайске.
- Значит, недалеко, раз водку будут давать, - обрадовался Володя не то близости фронта, не то обещанной норме.
- Пошли и правда погуляем. Центра мы так и не видели, - подтвердил Саша.
Пошли к центру, хотя и не знали, где он находится. Ориентировались по высокой макушке костела, которая хорошо была видна со всех сторон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84