Улле сразу увидит его, как проснется утром. Вот обрадуется-то!
На другое утро живот у Улле вовсе не болел. Он, как всегда, стоял у калитки и ждал нас. Он засмеялся, и во рту у него мы увидали между верхними зубами большую дырку.
- Это ты, Лассе, вырвал зуб? - спросил он.
И мы рассказали ему, что тоже были у него в комнате. А Улле засмеялся. Когда мы сказали ему, что он говорил во сне, Улле захохотал еще громче. Он так радовался, что даже подпрыгивал по дороге в школу. И поддавал ногой все камни на дороге. А потом сказал:
- Вообще-то, не так уж трудно вырвать зуб.
- Легко, если под наркозом, - ответил Лассе.
И мы решили рвать друг другу зубы по ночам. Ну, ясное дело, те, которые шатаются. Когда мы пришли в школу, Улле первым делом подошел к фрёкен, разинул рот и сказал:
- Поглядите, фрёкен, а я вырвал зуб.
- По правде говоря, это я его вырвал, - пробормотал Лассе, сидя за партой. Но фрёкен его не услышала.
МЫ С АННОЙ САМИ НЕ ЗНАЕМ, ЧТО ДЕЛАЕМ
Мы с Анной нашли одно место за пивоварней, там, где растут первые голубые подснежники. И пото м у нас еще есть другое место, где растет гусиный лук. А белых подснежников у нас на выгонах полно, все полянки ими усыпаны. Мы рвем гусиный лук, голубые и белые подснежники, если держать под носом букетик цветов и нюхать их, то, даже закрыв глаза, знаешь, что пришла весна.
У нас с Анной есть еще одно весеннее местечко - глубокая канава. У нас там есть два ящика из-под сахара, и мы сидим на них. Вокруг нас бурлит вода, а мы не мокнем. Ну, мокнем, но не очень. Вдоль канавы растет черемуха. Кусты черемухи густые-густые, и мы будто сидим в зеленой комнате. Мы

забираемся туда довольно часто. Мне это место очень нравится, особенно когда черемуха цветет, солнце светит, а в канаве бурлит вода. А вот Бритта этого не понимает. Один раз, нынче весной, когда мы с Анной там сидели, Бритта сунула в кусты голову, увидела нас в канаве и спросила:
- А что вы тут делаете?
Мы с Анной поглядели друг на дружку и подумали: "Мы сами не знаем, что делаем".
Мы и вправду не знали. А Бритта пошла и сказала, мол, раз не знаешь сама, что делаешь, то и делать это ни к чему. Лучше заняться чем-нибудь другим. Но мы с Анной остались там, хотя и не знали, что делаем.
У нас в канаве растет первоцвет и золотой цветень15. Я придумала, будто я - принцесса Гулльпудра.
Тогда Анна сказала, что она - принцесса Гулльвива.
- Добро пожаловать в мой зеленый дворец, - сказала я.
- Пожалуйте вы в мой зеленый дворец, - подхватила Анна.
Мы начали спорить, чей этот зеленый дворец. Но я придумала, что Гулльпудра и Гулльвива - сестры- близнецы и живут каждая в своем крыле дворца.
Ах, зеленый мой дворец, ах, бурливая река, -
сказала Анна голосом, каким она говорит, когда мы с ней играем. И я тоже сказала:
Ах, зеленый мой дворец, ах, бурливая река,
и воткнула в волосы веточку черемухи. Тогда Анна тоже воткнула веточку себе в волосы.
- Ах вы, белые цветы, - сказала я. И думала, что Анна скажет то же самое. Но она сказала:
- Ах вы, мои белые-белые... кролики.
- Какие кролики? - спросила я.
- Мои заколдованные кролики, - ответила Анна.
Она сказала, что у нее в зеленом дворце есть золотая клетка, в которой живут два маленьких заколдованных кролика.
- Ха-ха! - подразнила она меня. - А у тебя таких нет.
Но тут я увидела маленькую лягушку, которая сидела на краю канавы, и сказала:
- Ах ты, моя волшебная лягушка!
И поймала лягушку. Ведь все знают, что почти все лягушки - заколдованные принцы. Ну, ясное дело, в сказках. И Анна это знала. Она позавидовала моей лягушке.
- Ой, дай мне ее немножко подержать, - попросила Анна.
- Держи своих белых кроликов, - ответила я. Но Анна стала клянчить, чтобы я дала ей хоть на минутку подержать лягушку. И я позволила.
- Подумать только, а вдруг это в самом деле заколдованный принц? - сказала Анна.
- Это черемуха тебе в голову ударила, - ответила я.
Но тут я призадумалась. Может, у меня тоже голова закружилась. Ведь нагретые солнцем цветы черемухи так сильно пахли. И я вдруг подумала: кто знает, может, это и в самом деле заколдованный принц? Ведь в то время, когда были заколдованные принцы, жили и обыкновенные лягушки, вовсе никак не принцы. И тогда, может быть, какого-нибудь заколдованного принца нарочно оставили, чтобы люди думали, будто он лягушка. И если ни одна принцесса не захотела поцеловать его, он так и остался лягушкой навсегда. Даже после того, как все сказки кончились. И его, бедняжку, забыли здесь, у нас, в
Буллербю, в канаве. Я спросила Анну, верит ли она в это, и она поверила.
- А раз так, - сказала я, - нам остается только одно. Мы должны поцеловать его, чтобы расколдовать.
- Фу, тви вале!16 - воскликнула Анна.
Тогда я сказала, что если в прежние времена принцессы были так же трусливы и глупы, как она, то и сегодня в наших канавах, наверно, полным-полно заколдованных принцев.
- Но ведь мы не настоящие принцессы, - попробовала увильнуть Анна.
- Все равно нужно попытаться, - сказала я. - Если мы попробуем вдвоем, может, и получится.
- Давай ты первая, принцесса Гулльпудра, - предложила Анна и сунула мне "заколдованного принца".
Я держала его в руке, смотрела на него и не решалась поцеловать. Меня чуть-чуть тошнило. Но ничего поделать я уже не могла.
И вдруг я кое-что придумала:
- Анна, не забудь, что лягушка эта - моя, если это и в самом деле заколдованный принц.
- Что ты этим хочешь сказать? - спросила Анна.
- Ну, что ему достанется принцесса и полкоролевства. Тут Анна рассердилась:
15 Первоцвет весенний по-шведски - Гулльвива, а золотой цветень - Гулльпудра.
16 Так всегда восклицают сказочные скандинавские тролли.
- Ну уж нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51