Тетя Лиса велела нам держать Черстин подольше на воздухе, потому что малышка послушнее ведет себя, когда гуляет. Но в двенадцать часов нужно подогреть еду и покормить ее. А потом уложить спать часа на два.
- Ой, как интересно! - сказала Анна.
- Да, - согласилась я. - Когда я вырасту, обязательно буду няней.
- И я тоже, - сказала Анна. - Ухаживать за детьми вовсе не трудно. Нужно только не забывать, что говорить с ними надо ласково. Тогда они будут слушаться. Это было на днях написано в газете.
- Ясное дело, обращаться с ними надо бережно и ласково, а как же иначе! - согласилась я.
- Ага, ты думаешь, мало людей, которые рычат на детей? - сказала Анна. - А они от этого становятся злыми и упрямыми и вовсе никого не слушаются. Это тоже было написано в газете!

- А кто будет рычать на такую вот золотую малышку? - спросила я и пощекотала пятки Черстин. Черстин сидела на одеяле, расстеленном на траве, и весело смотрела на нас. До чего же она
хорошенькая! У нее маленький выпуклый лобик и голубые-голубые глаза. Во рту у нее четыре верхних зуба и четыре нижних. Когда она смеется, зубы у нее кажутся рисинками. Говорить она еще не умеет. Она может сказать только "ай, ай" и повторяет это все время. Может, она каждый раз хочет этим сказать совсем разное, кто знает.
У Черстин есть деревянная тележка, в которой ее возят.
- Давай прокатим ее немножко в тележке, - предложила Анна. Так мы и сделали.
- Иди сюда, Черстин, миленькая, - сказала Анна и посадила ее в тележку. - Сейчас мы тебя прокатим. Она говорила ласково и приветливо, как и надо говорить с маленькими детьми.
- Ну вот, миленькая Черстин, садись хорошенько, - уговаривала ее Анна.
Но Черстин это не понравилось. Она хотела стоять в тележке, прыгать и кричать: "аи, аи!". Но мы боялись, что она упадет.
- Давай привяжем ее, - придумала я.
Мы взяли толстый шнурок и привязали ее к тележке. Но раз теперь она не могла стоять и кричать
"ай, ай!", то начала громко реветь на всю округу. Улле прибежал из хлева и спросил:
- Что вы делаете? Никак вы бьете ее?
- Еще чего выдумал, дурак! - ответила я. - Мы говорим с ней ласково и приветливо.
- Правильно, - ответил Улле, - так и надо. Позволяйте ей делать всё, что хочет, тогда она не будет плакать.
Ясное дело, Улле лучше знал, как обращаться с его сестрой. И мы позволили Черстин стоять в тележке и сколько угодно кричать "аи, аи!". Я тянула тележку, а Анна бежала рядом и поднимала Черстин каждый раз, когда она падала.
Но тут мы подкатили к глубокой канаве. Черстин увидела это и вылезла из тележки.
- Посмотрим, что она станет делать, - сказала Анна.
И тут мы увидели! Чудные все-таки малыши! Можно подумать, что они не умеют быстро бегать, ведь
ножки у них маленькие. Но это вовсе не правда. Когда захочет, малышка побежит быстрее кролика. Во всяком случае, наша Черстин. Она сказала "ай, ай!" и, не успели мы и глазом моргнуть, как она помчалась прямо к канаве, споткнулась и свалилась в воду вниз головой. Правда, Улле сказал, что ей нужно позволять всё, что захочет. Может, она и хотела лежать в канаве, но мы всё же решили вытащить ее оттуда. Она промокла насквозь, кричала и смотрела на нас со злостью, будто это мы были виноваты, что она влетела в канаву. Но мы стали с ней говорить ласково и приветливо, посадили в тележку и повезли домой переодеваться. Она ревела всю дорогу. Увидев мокрую Черстин, Улле сильно разозлился.
- Вы что это делаете? - закричал он. - Никак вы хотели утопить ее?
Тогда Анна сказала, что он должен разговаривать с нами ласково и приветливо, потому что мы тоже дети.
Улле помог нам найти одежду Черстин, чтобы переодеть ее. А потом ему снова надо было бежать в хлев.
- Посадите ее на скамеечку и переоденьте, - велел Улле перед тем, как идти в хлев.
Интересно, пробовал ли он сам сажать ее когда-нибудь? Хотела бы я посмотреть, как он это делает. Мы с Анной изо всех сил старались усадить ее, но ничего не получалось. Она выпрямилась, как палка, и орала на чем свет стоит, но не садилась.
- Глупая девчонка, - начала я, но вспомнила, что так нельзя говорить с маленькими детьми.
Хотя Черстин не желала садиться, пришлось всё равно надеть на нее сухую одежду. Я держала ее за руки, а Анна пыталась ее одеть. Черстин продолжала орать и выскальзывала, как угорь, извивалась туда-сюда. Мы одевали ее целых полчаса. А потом уселись, усталые, отдохнуть. А Черстин перестала кричать, сказала "ай, ай!", заползла под стол и напустила там маленькую лужицу. Потом поднялась и сдернула клеенку, отчего кофейные чашки упали и разбились.
- Вредная девчонка, - сказала ласково и приветливо Анна.
Она вытерла лужицу под столом и собрала осколки, а я сняла с Черстин мокрые штанишки. Пока я искала сухие, Черстин успела шмыгнуть во двор. Я догнала ее на полдороге к хлеву. Тут Улле высунул голову, приоткрыв дверь хлева.
- Вы что, спятили? - крикнул он. - Позволяете Черстин бегать без штанов!
- Представь себе, что не позволяем! - ответила Анна. - Она не спросила нашего позволения, если хочешь знать!
Мы потащили Черстин в дом и надели на нее сухие штанишки. А она опять виляла туда-сюда и орала во все горло.
- Да-вай... стой... спо-кой-но... будь... доб-ра, - сказала Анна почти ласково и приветливо, но не совсем.
Мы надели на Черстин самое нарядное платье, потому что другого Улле не нашел. Платье было очень красивое, с маленькими складками и оборочками.
- Береги это платье, - велела я ей, хотя она не понимает, что ей говорят.
- Ай, ай! - ответила она и тут же, подбежав к плите, посадила на платье большое пятно сажи.
Мы отчистили пятно как умели, хотя оно не совсем сошло. А Черстин решила, что мы с ней играем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51