Когда это не помогло, он подошел к камню, на который забрались Буссе, Бритта и Анна. Баран встал у камня и злобно уставился на них.
- Чего пялишься? - спросила Анна.
Тут мы стали думать, как нам оттуда выбраться. Похоже было, что Ульрику не надоест караулить нас.
- Жаль, что у нас нет при себе пальта! - сожалел Буссе.
Оставшиеся пальты мы спрятали в Громовой пещере и забыли взять их с собой. А теперь, когда
Буссе вспомнил про пальты, мы все почувствовали, что проголодались.
- Ты что, заснул там, за кустом? - крикнул Улле.
Тогда Лассе высунул из-за куста голову и огляделся. Он решил прокрасться к камню, на котором сидели Буссе, Анна и Бритта. Лучше бы он этого не делал. Потому что Ульрик прямо-таки подпрыгнул от радости и помчался за Лассе. Лассе с криком побежал. Страшно было смотреть, как Лассе бегает вокруг можжевелового куста, а за ним скачет Ульрик.

- Беги, Лассе, беги! - крикнула Анна.
- А я что делаю? - крикнул в ответ Лассе.
Один раз Ульрик сбил Лассе с ног, и тогда мы все завопили не хуже первобытных людей. Ульрик немного испугался нашего крика. Лассе вскочил и побежал дальше. Ульрик пустился его догонять. Мы заорали еще громче, но это не помогло.
На острове есть старый сеновал. Крыша у него дырявая, и сена там больше нет. Дверь сеновала была распахнута. Лассе вбежал туда, Ульрик за ним. Я заплакала и сказала:
- Теперь Ульрик забодает Лассе до смерти в этом сарае.
Но тут мы увидели Лассе. Он вылез в дыру на крышу, спрыгнул вниз, подбежал к двери, запер ее и крикнул:
- Зубр пойман!
И только тогда мы осмелились спуститься с камня. Потом мы все залезли на крышу сарая и поглядели в дыру на Ульрика. Лассе плюнул на него и сказал:
- Тьфу на тебя, страшила! А я добавила:
- Хоть бы только мой Понтус никогда не превратился в такого старого злого барана!
Потом мы решили, что нам пора домой. Лассе велел всем нам сесть в лодку. Чтобы потом самому открыть дверь сеновала, бежать к берегу и прыгнуть в лодку, прежде чем Ульрик сообразит, в чем дело.
- Ведь нельзя же оставить его взаперти, чтобы он умер с голоду, - объяснил Лассе. - Пусть даже этот
Ульрик злой и глупый.
И мы послушались Лассе. Мы всегда его слушаемся.
Когда мы отчалили от острова, Ульрик стоял на берегу и смотрел нам вслед. Вид у него был такой, будто он очень жалеет, что мы уплыли.
- Ну что, может, поймать для вас еще парочку зубров? Вы только скажите! - похвастался Лассе.
Но нам в этот день не нужны были больше никакие зубры. Мы устали, проголодались и мечтали поскорее вернуться домой.
- Я спрошу у мамы, нет ли у нас дома пальтов? - сказал Буссе.
ПРАЗДНИК ЛЕТА В БУЛЛЕРБЮ
Может, Анна и права, что лето все-таки самое хорошее время. Хотя мне нравится ходить в школу. И когда фрёкен после экзаменов говорит нам "до свидания", я каждый раз чуть не плач у, зная, что долго ее не увижу. Но скоро я это забываю. Потому что ведь летние каникулы все-таки замечательное время!
В первый вечер летних каникул мы чаще всего ходим на Норргорденское озеро ловить рыбу. Удить рыбу, по-моему, - самое-пресамое летнее занятие. Мы все сделали для себя удочки из длинных хлыстов орешника. Но блесны, поплавки, грузила и крючки у нас настоящие, мы купили их в магазине в Стурбю.
Первый вечер летних каникул Лассе называет Большим Рыболовным вечером. Там, на берегу, есть небольшая горушка, вот на ней мы и сидим, когда ловим рыбу. Мы назвали ее Окуневой горушкой. Анна говорит, что мы дали ей такое прозвище потому, что не поймали там ни одного окуня. Всё, что мы приносим оттуда домой, - волдыри от комариных укусов. Но вот в прошлый раз Буссе вытащил там большого окуня, а Бритта двух маленьких.
А мы с Анной, когда пришли домой в этот вечер, сели на кухонное крыльцо и стали считать комариные укусы. На правой ноге их у меня было четырнадцать, а на левой пять. А у Анны по девять на каждой ноге.
- Можно сочинить такую задачку, - предложила Анна, - написать ее на бумажке и отдать фрёкен:
"Если у Лисы четырнадцать комариных укусов на одной ноге и пять на другой, а у Анны по девять на каждой, у кого больше укусов и сколько всего укусов у них обеих?"
Но тут мы вспомнили, что у нас летние каникулы. При чем же тогда арифметика! И мы стали просто чесать искусанные ноги и весело болтать. Так мы просидели, пока не пришло время ложиться спать. Ой, до чего же хорошо летом!
А сейчас я расскажу, как мы праздновали день летнего солнцестояния19. На лужайке в Сёргордене поставили майский шест. Все в Буллербю помогали его ставить. Сначала мы поехали в лес на телеге, на
которой возят сено, и наломали зеленых веток для майского шеста. Папа правил лошадьми. Даже
Черстин разрешили поехать с нами. Она была очень этому рада и все время смеялась. Улле дал ей маленькую веточку, она сидела и махала ею. А Улле спел ей старинную песню:
Ехала Черстин в карете златой, В руке золотой кнут держала, Кнутом золотым погоняла коней, Прохожим с улыбкой кивала.
Вообще-то мы все пели. Агда тоже рвала с нами ветки и пела:

19 24 июня.
Вот снова лето и солнца свет.
Цветут цветы на лужайке...
А Лассе пел эту песню по-своему:
Вот снова лето и солнца свет.
В лесу наклали коровы.
И в самом деле в лесу было полно коровьих лепешек. Но петь о них было вовсе ни к чему. Вернувшись из леса, Агда, Бритта, Анна и я наломали целые охапки сирени, которая растет у нас за
дровяным сараем, и отнесли их на Сёргорден, где Оскар и Калле уже обстрогали майский шест. Калле - работник в Норргордене. Мы украсили шест ветками и привязали к нему два больших венка из сирени. Потом мы поставили шест и стали танцевать вокруг него. Дядя Эрик, папа Анны, хорошо играет на гармони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51