Пойдешь со мной, Джоанна? Будешь моей женой?
Услышав громкие шаги за дверью, они отпрянули друг от друга. Спустя мгновение дверь открылась, и в комнату заглянул Флоринтин, один из дворцовых нотариусов.
– Ах! – воскликнул он. – Вот вы где, Иоанн Англиканец! Искал вас повсюду. – Он пристально посмотрел на Джоанну и Джеральда. – Я… не помешал?
– Ничуть, – быстро ответила Джоанна. – Чем могу помочь, Флоринтин?
– У меня ужасно болит голова. Не приготовите ли для меня одно из ваших снадобий?
– Охотно.
Флоринтин ждал у двери, беззаботно болтая с Джеральдом, пока Джоанна приготовила смесь из ивовой коры и лепестков фиалки, растворив все в чае из розмарина. Она подала лекарство Флоринтину, и он сразу же исчез.
– Здесь поговорить не удастся, – сказала она, как только Флоринтин ушел. – Слишком опасно.
– Когда мы снова увидимся?
Джоанна подумала.
– На Виа Аппиа есть храм Весты, сразу за городом. Увидимся там завтра после третьей стражи.
Джеральд страстно обнял ее.
– До завтра, – прошептал он. Когда Джеральд ушел, у Джоанны от волнения долго кружилась голова.
Аригий всматривался в предрассветный мрак, проверяя двор Латеранского дворца. Все готово. Рядом с бронзовой статуей волчицы была установлена жаровня. Пара прочных железных прутьев, закрепленных внутри жаровни, уже раскалились до красна. Рядом стоял палач с наточенным мечом.
Горизонт осветился первыми лучами солнца. Час для публичной казни был необычный. Как правило, такие события происходили после мессы. Несмотря на раннее утро, толпа любопытных уже собралась. Такие люди обычно приходили пораньше, чтобы занять самые лучшие места. Многие являлись с детьми, и те бегали вокруг толпы, предвкушая забавное зрелище.
Аригий назначил именно на этот час казнь Бенедикта, опасаясь, что проснется Сергий и изменит свое решение. Многие осудили бы Аригия за проведение казни с такой поспешностью, но он хорошо знал, что делает и почему.
Должность мажордома Аригий занимал уже более двадцати лет, посвятив жизнь служению церкви, обеспечивая безотказную работу всего огромного и сложного правительственного аппарата Рима. С годами Аригий стал относиться к папскому двору, как к живому существу, чье благополучие целиком зависело от его добросовестного отношения к своим обязанностям.
Теперь этому благополучию угрожали. Менее чем за год Бенедикт превратил церковь в рассадник взяточничества и беззакония. Жадный и коварный Бенедикт угрожал институту папства. Чтобы спасти организм, следовало ампутировать его больную часть. Бенедикт должен был умереть.
Сергий решиться на такое не мог. Потому Аригий взял ответственность на себя. Он пошел на это без колебаний, зная, что действует во спасение Святой Церкви.
Все было готово.
– Приведите узника, – приказал Аригий страже.
Ввели Бенедикта, усталого и грязного после бессонной ночи в темнице. Он с надеждой оглядел двор.
– Где Сергий? Где мой брат?
– Его святейшество нельзя тревожить, – сказал Аригий.
Бенедикт бросил на него гневный взгляд.
– Вы понимаете, что делаете, Аригий? Вы видели моего брата прошлой ночью. Он же был пьян и не отдавал себе отчет в том, что говорит. Дайте мне поговорить с ним, и вы увидите, он никогда не согласится на мою казнь.
– Приступайте, – приказал Аригий страже.
Стражники вытащили Бенедикта на середину двора и принудили опуститься на колени. Схватив его за руки, они уложили их на «пьедестал» волчицы.
Лицо Бенедикта исказилось от страха.
– Нет! Остановитесь! – Устремив глаза в сторону дворца, он завопил:
– Сергий! Сергий! Серг!..
Меч полоснул по его рукам, и Бенедикт закричал, когда отрубленные кисти упали на землю.
Толпа ликовала. Палач положил отрубленные кисти рядом с волчицей. По древнему обычаю, они будут лежать так целый месяц в назидание всем, кому захочется украсть.
К узнику подошел врач Эннодий. Вынув из жаровни раскаленные прутья, он крепко прижал их к кровоточащим ранам Бенедикта. Запахло горелым мясом. Бенедикт взвыл и потерял сознание. Эннодий склонился над ним.
Аригий внимательно наблюдал за Бенедиктом. Как правило, люди умирали после такой казни, если не сразу от болевого шока, то медленно от заражения или потери крови. Но тех, кому удавалось выжить, можно было видеть на улицах Рима. Тип уродства соответствовал характеру их преступления: изуродованные губы – наказание за лжесвидетельство, изуродованные ноги у рабов, за то, что они пытались убежать от хозяев, выколотые глаза – у тех, кто посмел возжелать жен и дочерей своих господ.
Аригий очень боялся, что Бенедикт выживет, поэтому пригласил на освидетельствование Эннодия, а не Иоанна Англиканца.
Эннодий выпрямился.
– Свершилось Божье правосудие, – мрачно объявил он. – Бенедикт умер.
«Благословение Христу, – подумал Аригий. – Папство спасено».
Джоанна стояла в очереди в купальню, готовясь к ритуалу омовения рук перед мессой. Глаза у нее болели и опухли от бессонной ночи. Она так и не сомкнула глаз, думая о Джеральде. Прошлой ночью чувства, которые, как ей казалось, давно умерли, воскресли вновь с такой силой, что удивили и даже напугали Джоанну.
Появление Джеральда в ее жизни воскрешало желания молодости. «Что будет, если я вернусь к жизни женщины?» – гадала она. Джоанна уже привыкла отвечать за себя и быть хозяйкой своей судьбы. Но по закону, жене следовало полностью посвятить жизнь супругу. Можно ли доверять мужчине… даже Джеральду?
«Никогда не отдавайся мужчине», – слова матери прозвучали в голове как предупреждение.
Чтобы сердце успокоилось, нужно время. Но именно времени у Джоанны не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140