..
– А сейчас только семь, – сказал человек, посмотрев на часы. – Сдохнешь с голода. Может, пока что обговорим ряд вопросов, представляющих взаимный интерес? Не против?
– Давайте, чего ж не обговорить. Вас как зовут?
– Это неважно. Мало ли как могут звать человека. Шарль. Или Магомет. Иван. Важно, что я пришел к вам с предложением. Я представляю американскую разведку и заинтересован в том, чтобы познакомиться с вами поближе. Я только что получил кое-какие данные из Вашингтона, связанные с вами и вашим прошлым. Присматривался я к вам довольно долго, пришлось поработать в немецких архивах, полнейший хаос; видимо, все-таки много документов погибло, но по фотографиям я пришел к выводу, что доктор Брунн и господин Бользен – одно и то же лицо.
– Слушайте, Магомет, – хмуро усмехнулся Штирлиц, но продолжить не смог, потому что человек вдруг переломился от смеха; смеялся он громко, заливисто, как-то по-детски; такое тоже трудно сыграть, подумал Штирлиц; у него глаза птичьи, а такие бывают у детей; глядя на то, как хохочет незнакомец, Штирлиц тоже улыбнулся, повторив: – Слушайте, Магомет, если вы все про меня знаете, то мне неудобно говорить, ничего не зная про вас. Мне за вчерашний день и сегодняшнюю ночь надоели игры. Хочу ясности.
– Будет ясность. Только сначала ответьте, куда вы исчезли с дороги?
– Сначала я выслушаю вас и в зависимости от этого приму решение: сказать вам правду или утаить ее.
– Нет, мистер Бользен-Брунн, у вас нет альтернативы, и права выбора вы лишены. Решать буду я, а не вы. – Гость достал из кармана конверт, подошел к дивану, протянул Штирлицу. – Поглядите.
Там были отпечатки пальцев, его пальцев; Штирлиц был убежден, что именно эти «пальцы» ему показывал Мюллер, когда привел в подвал гестапо и потребовал ответить на один-единственный вопрос: как эти «пальчики» могли оказаться на чемодане русской радистки; Штирлиц, однако, ошибался; отпечатки пальцев – как это явствовало из надписи на обороте – были копией из дела «Интерпола», заведенного двадцать третьего марта сорок пятого года в Швеции по делу об «убийстве доктором Бользеном гражданки Германии Дагмар Фрайтаг».
«Но это же фальшивка, – подумал Штирлиц. – Дагмар присылала мне телеграммы из Швеции».
Он достал из конверта еще одну фотографию: Дагмар в морге, с номерком на ноге; вспышки магния холодно отражаются в белом кафеле; бесстрастные лица полицейских; рядом с ними два человека в строгих черных костюмах.
– А это кто? – спросил Штирлиц, ткнув в черных пальцем.
– Толстый – германский консул фон Рибау. Второго не знаю... Рибау полагает, что этот человек из резидентуры вашего посольства, то, что немец, не сомневается. Мы его ищем. Найдем, это точно.
– Рибау подтвердил свои слова под присягой?
– По поводу чего?
– По поводу смерти фрау Фрайтаг.
– Посмотрите внимательно все документы, там есть заключение шведов. Мы были уверены, что вы захотите получить этот документ.
– Почему?
– Потому что я собрал на вас кое-какую информацию.
– Где она?
– В нашем досье. Хотите посмотреть?
– Естественно.
– Ладно, кое-что покажем. Ну, я жду ответа.
Штирлиц поднялся с дивана, подошел к умывальнику, ополоснул лицо, чувствуя омерзительный запах хлорки (водопровод ни к черту, трубы старые, а испанцы боятся инфекций, – память о чуме живуча, нет ничего страшнее массового мора или голода, потому что толпа становится неуправляемой), травят микробов, а потом глаза; растер лицо полотенцем, аккуратно повесил его на крючок, вернулся к дивану, сел, забросив ногу на ногу, и сказал:
– Меня подобрал на дороге работник вашего ИТТ мистер Кемп.
– Американец?
– Он представился немцем. Может, натурализовавшийся немец, не знаю. Вам проверить легче, чем мне.
– Мы проверим. Что он от вас хотел?
– Того же, чего и вы. Честности и моей дружбы.
– Я вашей дружбы не хочу. Я ею брезгую, простите за откровенность. Я очень не люблю нацистов, но мне поручили встретиться с вами, накормить вас обедом и поговорить обо всех ваших прежних знакомых.
– Зачем вы показали мне эти фальшивки? – спросил Штирлиц, кивнув на фотографии и заявление консула; посмотрев, он неловко бросил их на стол, они рассыпались, лежали веером, как новенькие игральные карты.
– Чтоб вы знали, как вас ищут. Я-то бы вас выдал трибуналу, честное слово, но мои шефы считают возможным использовать вас в качестве рассказчика... Они хотят услышать ваши рассказы о былом, понимаете?
– Понимаю.
– Если вы не согласитесь, пенять придется на себя.
– Выдадите трибуналу?
– После нашего разговора, – если он будет носить вербовочный характер – это уже невозможно.
– Что же тогда делать? Пиф-паф, ой-ой-ой, умирает зайчик мой?
– Что, что?
– Есть такая сказочка про бедного зайца, ее хорошо перевели на немецкий, а я постарался дословно пересказать на вашем языке...
– Дословно – не получится. В дословном переводе отсутствует личное начало, а без личности любое дело обречено на гибель.
– Верно.
– Что вам предлагал Кемп?
– Предлагал работу в ИТТ.
– В качестве кого?
– Переводчика.
– Хм... странно... Кто он такой?
Если у Кемпа воткнута аппаратура прослушивания, подумал Штирлиц, они будут иметь расшифрованный разговор к девяти утра, ребята умеют ценить время. Если же у него дома чисто , тогда мне невыгодно говорить все; две силы – не одна, есть возможность маневра, если только он не продолжает игру, заранее проговоренную с тем же Кемпом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216