Штирлиц – II (Мадрид, октябрь сорок шестого)

– Прямо, пожалуйста, – сказал американец, – тут недалеко.
– Сколько я слышал, неплохо кормят в «Эмператрис», – заметил Штирлиц. – Это здесь рядом, направо.
– Я верю только в ту кухню, которую знаю... Пошли, пошли, не бойтесь.
– Погодите, – сказал Штирлиц. – Красный свет. Оштрафуют.
Пешеходов не было, машин тоже, время трафико Трафико – дорожные пробки (исп.).

кончилось, однако светофор уперся в улицу своим тупым и разъяренным красным глазом, не моргая, стой, и все тут.
– Наверное, сломался, – сказал американец.
– Надо ждать.
– Ну их к черту, пошли.
– Оштрафуют, – повторил Штирлиц. – Я их знаю...
– Нас не оштрафуют, – ответил американец и пошел через дорогу.
Сразу же раздался свисток полицейского; он был не молод уже, этот капрал, учтив и немногословен; штраф на месте взять отказался, потребовал документы, забрал шоферские права американца и ватиканское удостоверение Штирлица, сказал адрес участка, куда надо прийти для разбирательства факта нарушения правил движения, и, отойдя к тротуару, сел в машину без опознавательных знаков полиции, – ясное дело, таился, караулил нарушителей.
– Сволочи, – сказал американец, – маскируется. Не беспокойтесь, я уплачу за вас штраф.
– Ну-ну, – усмехнулся Штирлиц. – Валяйте.
– Поскорее идти никак не можете?
– Очень спешите?
– Не то чтобы очень, но...
«Но почему они подкрались ко мне именно сегодня? – подумал Штирлиц. – Чего они так долго ждали? Смысл? Отчего это приурочено к тем дням, когда кончается Нюрнбергский процесс? Мир ждет приговора; но ведь здесь, в Испании, убеждены, что многих подсудимых оправдают, только кому-нибудь для острастки дадут тюрьму... Я-то в это не верю, в Нюрнберге некого оправдывать, там судят самых страшных преступников, самые ужасные организации, которые когда-либо существовали в мире... Естественно, фалангисты Франко не могут не мечтать об оправдательном вердикте, в конечном счете там, в Нюрнберге, судят их тоже... Но ведь дыма без огня не бывает? Нельзя же выдавать желаемое за действительное? Можно, увы, можно, – возразил себе Штирлиц. – Но я не верю в то, что хоть кто-либо из сотрудников Гитлера избежит смерти... Там судят банду... Здесь кричат, что обвиняемый Ялмар Шахт был президентом Рейхсбанка и не подписывал приказы на расстрелы... А кто давал деньги Гиммлеру на создание гестапо? Он! Кто давал золото Герингу на создание армии и люфтваффе? Шахт, кто же еще! „Франц фон Папен был послом!“ Да?! А кем он был до того, как стал послом Гитлера? Канцлером! И передал власть ефрейтору. Папен знал, что такое фюрер, он был прекрасно знаком с его программой, он понимал, что делал, когда короновал Гитлера «национальным лидером» , создателем «Великой Римской империи германской нации»... Я не верю, я просто не имею права верить в то, что гитлеровцев – хотя бы одного – оправдают в Нюрнберге. Если это случится, значит, я – обречен, я – заложник здесь, никогда мне отсюда не выбраться».
Штирлиц похлопал себя по карманам; сигарет не было.
– Хотите курить? – поинтересовался американец. – Зря, на улице это рискованно, прямая дорога к раку, никотин въедается в легкие вместе с кислородом, это – навечно, подумайте о своем здоровье...
– Спасибо за совет.
– Не верите?
– Как же я могу не верить, если вы повторили мои слова?
Ты не имеешь права, сказал себе Штирлиц, думать : «мне отсюда не выбраться»... Человек, допускающий в самом начале дела возможность неудачи, обречен на проигрыш... А у меня не дело, а жизнь ... Если я не смогу вырваться отсюда, я кончусь, нервов не хватит, сорвусь... Это я вправе себе сказать и обязан услышать, потому что это правда... Я на пределе, я это знаю, и закрывать на это глаза и уши – значит, обманывать себя, а такого рода намеренный обман чреват катастрофой... Я обязан отсюда вырваться, я вырвусь отсюда, иного просто быть не может... Не имеет права быть, поправил он себя, я по-прежнему в схватке, и я не вправе ее проиграть, это будет слишком уж несправедливо... А сожжение Джордано Бруно было справедливым? – спросил он себя и снова пожалел, что в карманах нет сигарет; это очень плохо, когда тебе приходится идти в неизвестность, не понимая, что тебя ждет (хорошее, во всяком случае, не грозит), и не иметь с собою пачку крепких «Дукадос»...

Протокол допроса бывшего СС бригаденфюрера Вальтера Шелленберга – I (осень сорок пятого)

Вопрос. – Расскажите о ваших заграничных командировках, начиная с тысяча девятьсот тридцать седьмого года. Кто сопровождал вас? Имена, фамилии, звания сотрудников? Задачи, которые вы им вменяли?
Ответ. – Задачи им вменял Гейдрих. Я тогда еще не был шефом шестого управления, я сам был вынужден выполнять те приказы Гейдриха, которые не противоречили моему пониманию чести и достоинства немца.
Вопрос. – Вы когда-либо отказывались повиноваться Гейдриху?
Ответ. – По вполне понятным причинам я не мог этого сделать. Я, однако, предпринимал свои шаги, чтобы свести на нет его задания... Я помню, в тридцать девятом году...
Вопрос. – Вы отклоняетесь от заданного вам вопроса.
Ответ. – Одиннадцатого марта тридцать восьмого года, в день аншлюса, я получил приказ Гиммлера вылететь вместе с ним в Остмарк...
Вопрос. – Куда?
Ответ. – Остмарк. Так после аншлюса называлась Австрия. Мы летели в большом транспортном самолете. Гиммлер сидел, прислонившись к двери, говорил о будущем этой страны, потом перешел на его любимую тему о скандинавских рунах;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216