Во всяком случае, га-Мавет, Арескои и А-Лахатал могут появиться здесь в любой момент. Выслушай их, будь добра. То, что произошло у Джоу Лахатала, – страшно, они растеряны и нуждаются в помощи.
– Мне кажется, я догадываюсь, что именно.
– Даже ты не сможешь угадать всего. Но если ты думаешь, что Он появился, тогда ты права.
– Да, правда. Об этом я и подумала.
– Он чуть было не поглотил га-Мавета, и тогда мальчик призвал меня. Я сделал, что мог. Милая, как мало я смог сделать. То, что я ощутил, – непередаваемо. Он непобедим, я не нашел ни одного слабого места, ни одной бреши в Его защите, куда можно было бы нанести удар. Ты знаешь, я не трус. Но как жутко чувствовать себя беззащитным и беспомощным.
– Итак, он появился. Когда, как, откуда?
– Ни одного ответа, Каэ, дорогая. Может, желтоглазый хоть что-нибудь расскажет, но сомневаюсь. Я на какое-то время проник в Его сознание: оглушительная агрессия, злоба, чернота, пустота. Ни единой мысли, ни капли чувства.
– Это плохо. А что с га-Маветом?
– Не хотел тебе говорить, но ведь все равно увидишь. Мне пришлось отрубить ему руку.
– Как же это? – ахнула Каэтана. И растерянно обернулась к Барнабе: – Неужели не успеем?
– Должны успеть, – спокойно ответило Время. – Хоть этот шанс у нас есть.
– Можно с тобой поговорить о чем-нибудь приятном? – спросил Тиермес, обращаясь к Каэтане. – Неприятности и сами нас найдут.
– Только ты во всем обитаемом мире можешь называть неприятностью угрозу полного уничтожения. Ну, пойдем, пройдемся по парку. Глядишь, и наших монахов встретим. Все равно без толку стоять смысла нет.
Они двинулись в сторону бассейнов с морской водой. Владыка Ада Хорэ нежно обнимал Каэ за талию, и она не отстранялась. Со стороны было заметно, что этих двоих связывает какая-то давняя тайна, какое-то событие, которое оставило неизгладимый след в их душах.
Гибкий, стройный, прекрасный Тиермес, словно отлитый из драгоценного белого серебра гениальным скульптором, в присутствии Интагейя Сангасойи терял свою обычную холодность и кажущееся безразличие ко всему и становился умным и тонким собеседником, веселым товарищем – и никто не смог бы признать в этом дивном существе с драконьими полупрозрачными крыльями грозного и мрачного хозяина преисподней. Когда они отошли от Барнабы на значительное расстояние, Тиермес посмотрел ей в глаза:
– Теперь я могу сообщить, что я соскучился по тебе и твоей прекрасной стране?
– Тебе не положено.
– Это раньше было не положено. Тогда впереди была вечность и позади была вечность. Я не боялся не успеть. А нынче каждая минута может стать последней. Ведь если Он решит нанести удар по мне, а рядом не окажется никого способного помочь, то сопротивление мое будет очень недолгим и жалким до бессмысленности.
– Неужели до такой степени силен этот таинственный некто?
– Больше, чем мы можем себе представить, – вздохнул Тиермес. – Ну, вот и поговорили о приятном...
– Прости, пожалуйста.
Он хотел было что-то добавить, но тут со стороны храма появился бегущий человек, который размахивал руками и кричал:
– Госпожа! Госпожа!!! Там к вам!!!
Кто к ней пожаловал, посланец отчего-то вслух не произносил. Наконец он добежал до своей госпожи и, задыхаясь от быстрого бега, доложил:
– У ручья вас ждут двое... гостей, – перевел взгляд на Тиермеса, задрал голову вверх, чтобы рассмотреть его лицо, и сказал: – Ой!
Владыка Ада Хорэ только рассмеялся. Затем взял под локоть свою спутницу и предложил:
– Пошли к ручью. Если мне не изменяет чутье, то это га-Мавет и его братья.

Бессмертные заметно нервничали в ожидании Каэтаны. А-Лахатал отошел к воде – там он чувствовал себя уютнее – и погрузился в созерцание колышущихся водорослей. Арескои нетерпеливо шагал в тени деревьев. Черный бог казался спокойнее остальных, к тому же он очень сильно ослаб. На правое плечо его был накинут плащ, падавший пышными складками, так что стороннему наблюдателю невозможно было догадаться о том, что выше локтя руки уже нет. Меч был передвинут на правую сторону и явно мешал желтоглазому с непривычки. Он плохо освоился со своим уродством и выглядел немного растерянным. Лицо его после перенесенных страданий осунулось и побледнело, нос заострился, скулы выступили, а под глазами залегли темные тени. Но выражение жестокости и презрения исчезло, а взгляд смягчился и стал гораздо живее.
Когда Интагейя Сангасойя в сопровождении Тиермеса приблизилась к ожидавшим бессмертным, они неловко поклонились ей. Им было непривычно приветствовать недавнюю свою противницу и неудавшуюся жертву как Великую Богиню, хранительницу Сути и Смысла вещей. А га-Мавету было горько представать перед ней искалеченным и побежденным: не умели Новые боги просить о помощи и снисхождении, и страх, что их заставят это делать, был сильнее любого другого страха.
– Приветствую вас, друзья мои, – сказала она, улыбаясь. – Ну, наконец-то и вы навестили меня. Я рада, что вы пришли.
Арескои подошел к ней и пристально посмотрел в глаза:
– Ты знаешь, что раньше...
– Тебе неприятно вспоминать об этом, вот и не вспоминай. Я знаю, что теперь все переменилось и ничего из того, что было прежде, не встанет между нами.
Она помедлила немного.
– Тиермес сказал мне, что случилось. Если я хоть чем-нибудь смогу помочь, то буду рада это сделать. – Затем поклонилась га-Мавету: – Я искренне сожалею. Но ты сильный, и ты справишься.
Черный бог изумленно посмотрел на нее. Он-то никак не мог забыть поединок с Кахатанной, во время которого погиб Джангарай. И был уверен, что она никогда смерти ингевона ему не простит. Однако сожаление Интагейя Сангасойи было совершенно неподдельным – в этих тонкостях га-Мавет начал разбираться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164