В живых остались немногие, но и те, кто выжил, были лишены большей части своего могущества. Боги угасали. Угасали и их знания, умения и власть над миром. А мир оставался брошенным на произвол судьбы, и это положение не давало покоя тем, кто отдал все, его защищая.
Мэлор хорошо помнил, как это было.
Появление на Арнемвенде могучего и молодого, сильного и вездесущего Барахоя обрадовало всех. И тех, кто нуждался в защите, и тех, кто уже защитить не мог. Все перешло в руки нового Верховного Владыки. Но прежние боги исполнили свой долг до конца, доведя до завершения то дело, за которое заплатили всем, что имели.
Мэлор был обычным демоном без каких-либо конкретных обязанностей и не слишком могущественным. В войне с Мелькартом он остался на стороне своих соплеменников, не приняв Зла. То, что ты демон, не всегда означает, что ты черен и пуст внутри. И именно его два великих бога – Ан Дархан Тойон и Джесегей Тойон – сделали исполнителем своей последней воли. Всю силу, все могущество, которое оставалось у них, они передали Мэлору. И оставили его в подземной пещере, в толще скал, охранять проклятые сокровища Джаганнатхи – его меч, венец и драгоценности. А вот талисманы поместили в какое-то другое, неизвестное Мэлору место.
Меч и венец принадлежали ближайшему сподвижнику Мелькарта – царю Джаганнатхе, откуда и получили свое имя. Если его господин появился на Арнемвенде из иного, совершенно запредельного пространства, с невероятным упорством пробиваясь сюда по какой-то скрытой от всех смертных причине, то сам Джаганнатха был обычным человеком до того времени, как встретился с воплощенным Злом в лице Мелькарта. Он предоставил ему свой разум и свое тело, превратившись в нелюдскую сущность, жаждавшую власти и могущества. Мелькарт дал ему это, считая такую плату равноценной оказанным услугам. А также он наделил меч и венец своего слуги-человека собственными душой и разумом, а также сообщил им малую толику своей силы, чтобы они во всем помогали своему господину. После его смерти оба эти предмета не были уничтожены, ибо их разрушение могло повлечь за собой высвобождение огромного количества энергии Зла. А обескровленный войной Арнемвенд не был в состоянии противостоять еще и этой напасти. По той же причине не стали уничтожать и талисманы, принадлежавшие остальным слугам Мелькарта. Но все эти предметы были надежно сокрыты от людских глаз, дабы никто в мире не смог поддаться соблазну обладать ими.
Мэлор знал, что однажды Мелькарт снова попробует проникнуть на Арнемвенд. Знал он и то, что в мире появится наследник грозного царя, который сможет укротить его сокровища и с их помощью попытается завоевать этот мир, исполняя тем самым волю своего незримого господина. И неважно, будет ли этот человек знать о своей миссии или нет. Демон был обязан уничтожить всякого, кто попытается прибрать к рукам вверенные ему предметы.
В пещере побывало с тех незапамятных времен много разного люда. Были среди искателей клада и обычные авантюристы, и грабители, которым было щедро заплачено за эту услугу, и рыцари без страха и упрека, надеявшиеся обратить силу слуг Джаганнатхи на благо миру. Мэлор не щадил никого, понимая, какое зло они могут вывести на свет. Впрочем, ему не так уж и много сил нужно было к этому прилагать. Большинство посетителей были уничтожены самими сокровищами Джаганнатхи. Ни меч ни венец не хотели признавать другого хозяина – клинок рубил на части, венец завладевал разумом и сводил несчастных с ума. На памяти Мэлора только трое или четверо за много тысячелетий сумели совладать с непокорными предметами. И тогда уже за дело принимался он.
Правда, ему приходилось сражаться против объединенных сил воина, меча и венца. Но он всегда побеждал. Ему доставляло удовольствие побеждать в равном бою предметы, отягощенные злой энергией и волей.
Он был демоном, но демоном этого мира...

Меч вошел ему под челюсть, разрывая артерии, сладострастно крича, впервые одолев своего тюремщика.
– Что ты... сделал? – прохрипел Мэлор, падая на колени.
Он протягивал к неразумному человеку когтистые лапы, пытаясь предупредить его о грозящей и ему самому, и всему миру опасности.. В человеке не было Зла, он ничего плохого в нем не чувствовал, недаром пытался остеречь. Он не испытывал ненависти к тому, кто его уничтожил, потому что такова была судьба, – и это она столкнула их в тесной полутемной пещере. Но он надеялся, что успеет уговорить Самаэля.
– Это Зло...
Урмай-гохон смотрел на умирающего демона со смешанным чувством удовлетворенной ненависти, жалости и еще чего-то, пока ему неясного. Он смутно чувствовал, что удовлетворенная ненависть порождена не его душой, а душами меча Джаханнама и венца Граветты. Но он уже начинал воспринимать их как часть самого себя.
– Оставь их, – шептал между тем Мэлор, – ты не понимаешь... Оставь. Возьми золото и уходи.
Он покачнулся и упал на спину. Лежа, он смотрел на человека своими печальными мудрыми глазами, столь неуместными у жуткого монстра, которым он являлся в материальном мире.
Но странная сила заставила Самаэля встать ногой на грудь поверженного противника и произнести:
– Знай же, что ты умер от руки урмай-гохона Самаэля, сына великого бога Ишбаала, Властителя Смерти.
И страшно вскрикнул Мэлор... Ишбаалом на Имане с давних пор называли Мелькарта.

Свод обрушился от третьего или четвертого удара. А два десятка воинов быстро разобрали завал из камней, .так что теперь в пещеру был открыт свободный проход. Собственно, она стала частью большой пещеры.
Люди урмай-гохона смотрели на него с обожанием и благоговением:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164