Она смотрела на него с жалостью и скорбью, и Бог Смерти вдруг заметил, что глаза у нее обведены темными кругами, как от бессонницы или перенесенных страданий, а веки слегка воспалены. Щеки юной богини сильно запали, и вообще она выглядела очень уставшей и измученной.
– Тебе плохо? – участливо спросил желтоглазый.
– Не слишком хорошо, – ответила она. – Скорбные времена грядут.
– Я уже это понял...
Бог Смерти заглянул в глаза Кахатанне:
– Ответь мне, неужели в твоем сердце нет ненависти? Столько зла, сколько причинили тебе мы...
– Разве ты уже не понял, что ненависть иссушает душу? Ты сам столкнулся с ненавистью в чистом виде. Она высосет тебя, а потом заполнит образовавшуюся пустоту чернотой и злобой. И тебя уже нет. Поэтому, хотя боль моя велика, я предпочитаю ее – это чувство живого. А ненависть – удел мертвеца.
– Ты говоришь странно, – прошептал Арескои, который с напряженным вниманием слушал Интагейя Сангасойю. – Но я понимаю тебя.
– Я рада.
– А что ты скажешь по поводу происшедшего с нами?
– Скажу вот что: помимо всего плохого есть в этом и хорошее – вы столкнулись с Врагом лицом к лицу и убедились, что Он все-таки существует... жаль, что это так дорого обошлось.
– Что ты намерена делать?
– Мне необходимо уйти во внешний мир, но я не могу собраться в дорогу, потому что у меня нет никаких ориентиров. Видите ли, когда я утратила память, то позабыла и все, что мне было известно о местонахождении нашего противника, все, что как-то относилось к нему. Думаю, то, что я была выброшена с Арнемвенда, и случилось оттого, что я слишком много о нем знала или могла узнать в самом скором времени. Может, Олорун... Не помню... Если бы мы вместе попытались решить эту задачу...
Тут она обратила внимание, что взгляды трех богов прикованы к чему-то за ее спиной. Обернулась. Там стоял Барнаба в немыслимом наряде из ярких заплат, в кисточках и помпонах. На одной половине лица у него буйно курчавилась рыжая борода, а правая – гладко выбритая – была покрыта голубыми цветочками.
– Как лучше? – спросил он.
– А что обозначают голубые цветочки?
– Это веснушки, – оскорбился Барнаба, – не ясно?
– Представь себе – нет. Лучше поговори с нашими гостями.
– Приветствую вас, мальчики, – буркнул Барнаба. – Чем тебе веснушки не нравятся?
Арескои даже не рассвирепел, настолько нелепым показался ему чудак, назвавший его, грозного и беспощадного Победителя Гандарвы, мальчиком.
– Кто это? – спросил он у Тиермеса.
– Время, – беспечно откликнулся Жнец.
Га-Мавет взялся за голову.
А-Лахатал, как самый рассудительный из всех братьев, нашел в себе силы обратиться к Каэтане как ни в чем не бывало:
– Ты скажешь, чем помочь тебе?
– Мне нужно знать все, что происходит в мире странного и необычного. Мне нужно вспомнить, что я потеряла в нынешнем своем воплощении, что не восстановилось. Мне нужно вспомнить все тайны. Правда, нелегкая задачка? Но вы почти всесильны, вы можете узнать так много. Помните о существовании Врага, ищите Его, не упускайте из поля зрения поступки людей – если Он собрался в скором времени проникнуть в наш мир, то какие-нибудь события ясно укажут на это. Я понимаю, что говорю расплывчато, кратко и невразумительно. Но именно поэтому я и боюсь, что не вижу вещей, истинную природу которых могла бы прозреть...
– Предупрежден – значит вооружен, – подвел итог Барнаба.
– Золотые слова, – сказал Тиермес. – Врасплох нас уже не застанут. Мы еще повоюем.
– Я, кажется, понял. – Арескои тряхнул головой. – Действительно, у нас есть немало шансов выиграть. Я даже знаю, куда отправлюсь для начала.
– А я думаю, что надо собирать войска, – сказал га-Мавет. – Это будет большая битва, своими силами, мы не обойдемся.
– Ну, вот и всем нашлось дело. – Каэтана опять оглядела парк. – Где можно спрятаться на столь малом отрезке пространства? Ах, простите...
Бессмертные распрощались с ней довольно быстро. Каждый из них не торопился высказывать вслух свои мысли, но это вовсе не значило, что мыслей было мало. Скорее, наоборот. Когда они растворились в воздухе, Тиермес взял Интагейя Сангасойю за руку:
– Милая Каэ, мне тоже пора.
– Правда? Как жаль. А может, побудешь еще?
– И рад бы, но не могу. У меня тоже пара идей появилась. Надо все досконально проверить. А ты не торопись уходить, подожди несколько дней. Колесо событий только-только завертелось.
– Попробую. А ты приходи поскорее.
– Конечно, с радостью.
Голубое мерцание воздуха отмечает то место, где только что стоял Тиермес.

– Правду говоря, повелитель, – жалуется Нингишзида взъерошенному Тхагаледже, – больно смотреть. Наша крошка – и сразу два Бога Смерти. И одного достаточно, чтобы спокойно ночь не спать, а два – это уже явный перебор. Страшные времена грядут.
– Когда они были тихими? – резонно возражает правитель Сонандана. – Великая Кахатанна говорила что-нибудь новое о своем уходе во внешний мир?
– После позавчерашнего решения ничего нового.
– Надо бы поскорее сообщить ей о гонце.
– Разойдутся гости, и сразу скажем. Как император?
– Процветает, здоров, хвала богам, и по-прежнему влюблен. Это видно невооруженным глазом.
– Это не новость.
– И без того достаточно новостей.
Верховный жрец Интагейя Сангасойи и верховный правитель сангасоев беседуют около храма Кахатанны.
– Как только я получил сообщение от аиты, то поспешил сюда. Наши лазутчики еще ничего не знают.
– Это плохо, – нахмурился Нингишзида. – Нужно будет со всей строгостью поговорить с Деклой.
Декла вот уже два поколения занимал в Сонандане должность советника по внешним вопросам. В его ведении находились все лазутчики и платные осведомители.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164