- Все зависит от того, какие формы у этой ветряной мельницы, - мягко
ответил Джефф и придвинулся к ней поближе.
Трейси отступила на самый край утеса.
- Лучше расскажите мне о Сеговии.
И очарование тут же рассеялось. Джефф оказался прирожденным гидом,
прекрасно разбирающимся в археологии и архитектуре. Трейси пришлось
напомнить себе, что он еще и жулик. Лучшего дня в жизни Трейси еще не
было.
Один из детективов, Жозе Перитра, буркнул в сторону Купера:
- Неужели вы не видите, что они просто-напросто влюблены друг в
друга? И будет утверждать, что она замышляет что-то такое?
- Уверен, - бросил Купер. Он удивился собственной реакции.
Единственное, чего он хотел, - это поймать Трейси Уитни, наказать ее по
заслугам. Она же просто преступница. Но каждый раз, когда приятель Трейси
брал ее за руку, его словно обжигал огонь ревности.
Когда Трейси и Джефф вернулись в Мадрид, Джефф сказал:
- Если вы не собираетесь домой, то я знаю отличное место, где можно
поужинать.
- Прекрасно, - Трейси так не хотелось, чтобы сегодняшний день
закончился.
Я хочу отдать всю себя этому дню, пусть день пройдет у меня, как у
любой другой женщины.

В Мадриде ужинают обычно поздно и многие рестораны были открыты после
9 часов вечера. Джефф заказал столик на 10 часов вечера в элегантном
ресторане "Залакайна", который славился отличной кухней и первоклассным
обслуживанием. Трейси не заказала десерта, но официант принес такие
вкусные слоеные пирожные, каких она в жизни не пробовала. Она сидела в
кресле, откинувшись, счастливая и умиротворенная.
- Обед был просто великолепен, спасибо.
- Я рад, что вы довольны. В это место обычно приглашают гостей, когда
хотят произвести на них впечатление.
- А вы что, пытаетесь произвести впечатление, Джефф?
Он усмехнулся.
- Бьюсь об заклад, да. Подождите до следующего номера.
А следующим номером у них оказалась совершенно некрасивая
забегаловка, прокуренное кафе, битком набитое испанскими
рабочими-кожевниками, которые сидели и пили за стойкой бара и за дюжиной
столиков. В одном конце находилось небольшое возвышение типа эстрады, где
двое гитаристов настраивали гитары. Трейси и Джефф уселись за маленьким
столиком совсем рядом с эстрадой.
- Вы знаете что-нибудь о фламенко? - спросил Джефф. Ему пришлось
почти кричать, чтобы перекрыть окружающий шум.
- Только то, что это испанский танец.
- Правильнее - цыганский. Вы могли бы пойти в модные ночные клубы
Мадрида и увидеть имитацию фламенко, но сегодня вечером вы увидите
настоящий танец.
Трейси даже улыбнулась тому энтузиазму, с которым Джефф говорил.
- Вы увидите классическое фламенко. Это целая группа певцов,
танцоров, гитаристов. Сначала они исполняют все вместе, затем каждый по
очереди.
Наблюдая за Трейси и Джеффом с дальнего столика около кухни, Купер
удивлялся, о чем это они так заинтересованно разговаривают?
- Танец чрезвычайно труден, потому что все должно быть согласовано -
движения, музыка, костюмы, ритм.
- Откуда вы знаете о танце? - спросила Трейси.
- Мне приходилось общаться с исполнителями фламенко. - Естественно,
подумала Трейси.
Общий свет погас, маленькая сцена освещалась невидимыми огнями.
Зазвучала музыка, сначала очень медленно. Группа исполнителей как бы
случайно стала подниматься на сцену. На женщинах развевались цветные юбки
и блузки, волосы - высоко подняты гребнями и украшены яркими цветами,
прическа народа Андалузии. Танцоры-мужчины одеты в традиционные узкие
брюки и жилеты и блестящие полуботинки из кордовской кожи. Гитарист начал
наигрывать грустную мелодию, и одна из сидящих женщин запела по-испански.
- Вы понимаете, о чем она поет? - прошептала Трейси.
- Да. Я хотела бросить любовника, но пока я собиралась, он покинул
меня и разбил мне сердце.
Танцовщица перешла в центр эстрады. Она медленно начала танцевать, с
простых шагов, постепенно убыстряя темп. Ритм становился жестче, и танец
принял форму какого-то чувственного неистовства, вариации тех первых
танцев, которые исполняли цыгане в таборах сотни лет назад. Музыка
становилась более громкой и возбуждающей, танцевальные па разительно
отличались от тех классических пируэтов, что все привыкли видеть на
эстрадах. Танец казался чем-то фантастическим, грубым, чувственным,
виртуозным, и его сопровождали традиционные выкрики из толпы исполнителей,
стоявших и сидевших рядом с эстрадой. Крики выражали восторг, восхищение и
просто помогали танцующим в быстром неистовом ритме.
Внезапно музыка и танец прекратились, и на мгновение воцарилась
тишина, которая тут же взорвалась бурей аплодисментов.
- Она чудесна, - воскликнула Трейси.
- Подождите, - ответил Джефф.
В центр эстрады вышла вторая танцовщица, смуглая, черноволосая,
классический вариант кастильской красавицы. Она казалась такой отрешенной,
совершенно не замечающей публики. Гитаристы начали наигрывать болеро,
негромко в басовом ключе, наподобие протяжных восточных мелодий. К ней
присоединился танцор-мужчина, вступили кастаньеты, легко отстукивающие
ритм.
Исполнители, сидевшие вокруг эстрады, хлопками аккомпанировали танцу,
поддерживая ритм, то замедляя, то убыстряя его, и вся комната наполнилась
этими возбуждающими звуками.
Тела танцоров двигались отдельно, сближаясь с растущей силой
чувственности, изображая без единого соприкосновения совершенно
сумасшедшую, всеобъемлющую, прямо-таки животную страсть и, наконец,
достигая апогея, вызывая дикие крики зрителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128