- Мудрые слова! Драгоценные, как алмазы! - воскликнули кипчакские ханы.
- Поэтому,- продолжала царица,- посоветовавшись вот с этими самыми
знатными ханами родного нам кипчакского народа, я решила, дорогой мой сын,
передать тебе единоподушную просьбу всех кипчаков, чтобы ты назначил на
следником престола твоего младшего мальчика ад-Дина Озлаг-шаха, сына твоей
любимой жены, ханши кипчакской, а Джелаль эд-Дина отошли управлять самыми
отдаленными землями,- он постоянная угроза и тебе и всем нам!
Все затихли, ожидая, что скажет шах Мухаммед. Он молчал, задумчиво
накручивая на дрожащий палец завиток шелковистой бороды.
- Если же ты откажешься, то все кипчаки немедленно уйдут из Хорезма в
свои степи, и я, как последняя нищая, пущусь в скитания вместе с ними...
Видя, что Мухаммед все еще колеблется, Туркан-Хатун повернула голову. За
ее плечами стоял молодой управляющий ее поместьями Мухаммед бен-Салих,
бывший гулям (старший слуга), возвеличенный ею за красоту. Он понял жест
маленькой ручки, вышел из комнаты и сейчас же вернулся, ведя за руку
семилетнего мальчика, одетого в парчовый халатик.
- Вот ваш новый наследник престола,- воскликнула властным, резким голосом
Туркан-Хатун.- Объявляю кипчакским ханам, бекам, воинам и простому народу,
что хорезм-шах согласен видет в нем опору трона.
Все ханы вскочили, подхватили мальчика на руки и несколько раз подняли
кверху.
- Да живет, да здравствует наш единокровный кипчакский султан!
Мухаммед встал, принял на руки сына и посадил его рядом с его бабушкой
Туркан-Хатун.
- Слушайте, беки,- сказал Мухаммед.- Как вы видите, я исполнил ваше
желание. Теперь вы исполните мою волю. Мой старый враг, Насир, халиф
багдадский, опять начал устраивать заговоры против меня и подстрекать к
восстаниям подвластные мне народы. До тех пор не будет спокойствия в
Хорезме, пока злодей Насир не будет свергнут. Тогда халифом станет нами
назначенный и преданный нам священнослужитель. Поэтому я не остановлюсь до
тех пор, пока не разгромлю войска халифа и не воткну острие моего копья в
священную землю Багдада.
Старший из кипчаков, подслеповатый высохший старичок с узкой седой
бородкой, сказал:
- Мы все, как один, направим наших коней туда, куда укажет твоя могучая
рука. Но нам нужно сперва успокоить наши кочевья, помочь испуганным
родичам. Из Кипчакской степи прискакали гонцы. Говорят, будто с востока на
наши земли нахлынули неведомые люди, дикие язычники, не слыхавшие о святой
вере ислама. Они явились со стадами, верблюдами и повозками. Они заняли
наши пастбища, прогоняют с места наши кочевья. Надо поспешить в нашу степь,
перебить этих язычников, забрать их стада, женщин и детей раздать в рабство
нашим воинам.
- Веди войско в наши степи! - кричали ханы.
Писец-мирза с калямом в руке подошел к хорезм-шах и опустился перед ним
на колени, протягивая исписанны лист бумаги.
- Что это такое? - спросил Мухаммед.
- Высочайший указ о передаче наследования любимейшему твоему младшему
сыну Кутб ад-Дину Озлаг-шаху! Временно, до совершеннолетия его,
правительницей Хорезм и опекуншей молодого наследника будет его бабушка,
твоя мать, шахиня Туркан-Хатун. А воспитателем наследника великим визирем
Хорезма назначается управляющий усадьбами царицы, Мухаммед бен-Салих.
- А ты, мой великий сын, непобедимый хорезм-шах Мухаммед, пока мы будем
управлять, сможешь ходить войском по всей вселенной и воевать, с кем
захочешь,- сказала Туркан-Хатун.
Мухаммед подписал указ, не читая, и передал тростник ковое перо своей
матери. Она взяла калям и крупными буквами старательно написала:
"Туркан-Хатун, владычица Вселенной, царица всех женщин мира"
Шах Мухаммед оглянулся, отыскивая своего старшего сына Джелаль эд-Дина.
Он боялся встретиться с ним взглядами. Но его не было. Векиль прошептал на
ухо Хорезм-шаху;
- Хан Джелаль эд-Дин, увидев столько кипчакских воинов, сказал: "Я не
баран, чтобы идти на кипчакскую бойню", и, свернув в сторону, умчался, как
ветер.
Глава седьмая
ПЛЕННИЦА ГАРЕМА
На плечах векиля лежала трудная забота о "хорошем расположении духа"
трехсот жен хорезм-шаха. В его обязанности входило также следить за их
поведением и, в случае тревожных признаков легкомыслия, докладывать об этом
самому владыке Хорезма.
Получив от шаха Мухаммеда приказ выяснить причину вздохов и слез девушки,
привезенной из туркменской степи, векиль призвал гадалку Илан-Торч ("Чешуя
змеи"), опытную в распутывании хитросплетений женской логики. Она же была и
ворожея, и знахарка, и рассказчица веселых и страшных сказок.
Выслушав туманную речь векиля, "Чешуя змеи" поняла, что его беспокоят три
вопроса: нет ли в степи лихого джигита, о котором вздыхает молодая
Гюль-Джамал, ведет ли она тайные переговоры с вольнолюбивыми туркменами, и
был ли у нее кинжал в ту ночь, которую она провела у шаха.
- Все поняла,- сказала "Чешуя змеи", подставляя ладони.
Бикель насыпал ей несколько монет.
- Но среди монет я не вижу ни одной золотой?
- Принеси важные новости, получишь золотую...
Старая ворожея, худая и смуглая, с большими серебряными кольцами в ушах,
вошла в калитку двора новой жемчужипы гарема и остановилась. Прищуренными
черными глазами она окинула небольшой дворик, окруженный высокими стенами.
Как обычно во дворах других шахинь, с одной стороны тянулась одноэтажная
длинная постройка без окон с террасой, на которую выходило пять раскрытых
створчатых дверей. Посреди двора протекал ручеек и впадал в круглый
бассейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55