) - воскликнули все.
- А я тем временем,- продолжал шах,- соберу в Иране новые войска
правоверных. Я со свежими силами так разгромлю остатки татар, что и внуки и
правнуки их побоятся когда-либо приблизиться к землям ислама.
- Иншалла! Иншалла! - восклицали ханы.- Это истинно мудрая речь
непобедимого полководца!
К шаху подошел начальник диван-арза (шахской канцелярии) и передал
записку. В ней было краткое сообщение, доставленное нищим дервишем, с
трудом пробравшимся сквозь монгольские посты, что двадцать тысяч кипчаков,
шедших к Отрару и посланных туда шахом, изменили и перешли на сторону
монголов. Все смотрели с тревогой на Мухаммеда, стараясь угадать по его
лицу, хорошие или плохие вести. Шах сдвинул брови и прошептал:
- Пора, медлить нельзя! - Затем он встал и, выслушав молитву имама,
удалился во внутренние покой дворца.
Глава вторая
КУРБАН-КЫЗЫК СДЕЛАЛСЯ ДЖИГИТОМ
- Эй, Курбая-Кызык, эй, шутник! Отныне ты не будешь больше ковырять
землю. Хорезм-шах назначает тебя главным начальником своих храбрых войск.-
Не слезая с коня, джигит стучал рукоятью плети в низкую, кривую дверь
хижины Курбана.
- Что еще за новая беда стряслась над нами? - кричала худая сгорбленная
старуха, мать Курбана, торопливо ковыляя с огорода.
- Выходи скорее, Курбан! Чего он спит днем? Верно, опился бузы.
- Где нам думать о бузе! - причитала старуха.- Сперва Курбан целую ночь
сторожил на канаве, пока не пошла вода, затем он заливал свой участок, а
потом один дрался с четырьмя соседями,- они хотели раньше времени отвести
его воду на свои пашни. Теперь Курбая весь в синяках лежит и охает.
Старуха скрылась в дверях хижины, а оттуда показался Курбан. Он стоял
встрепанный, протирая глаза, и со страхом вглядывался в нарядного лихого
всадника на сером в яблоках коне.
- Салям тебе, бек-джигит! Что надобно начальнику округа?
- Сам Хорезм-шах тебя требует к себе с конем, мечом и пикой воевать с
неведомыми яджуджами и маджуджами.
Сутулый, с длинной шеей, Курбан почесывал пятерней спину.
- Перестань смеяться надо мной, бек-джигит! Какой же я воин? Я ничего не
умею держать в руке, кроме кетменя и суповой ложки.
- Это уж не твое и не мое дело рассуждать. Меня послал Хаким объехать
всех деревенских старшин и передать его приказ: чтобы все поселяне
собирались немедленно,- у кого есть конь - на коне, у кого верблюд - на
верблюде. Смотри же, завтра ты должен явиться к твоему беку, а он поведет
вас, воинов, таких лихих, как ты, на войну. А кто нс явится - тому голову
долой. Понял?
- Постой, бек-джигит, объясни, в чем дело, какие яджуджи-маджуджи?
Но джигит хлестнул плетью серого жеребца и ускакал. Только пыль облачком
поднялась над дорогой и медленно поплыла в сторону, оседая на пашне.
- Курбан, сынок, что это придумали беки, что им от тебя нужно? -
приставала старуха, опустившись на землю у порога.
- Взбесились, верно. И почему до сих пор не подохла наша Рыжуха! Тогда бы
меня не вызвали к хакиму.- Курбан направился к рыжей кобыле, которая щипала
траву на меже. Конец ее недоуздка держал маленький сын Курбана, полуголый,
в одних засученных выше колен шароварах.
- Эй, Курбан-Кызык, что случилось? - кричали, подбегая, работавшие на
соседних участках поселяне.
Курбан не отвечал. Еще ныло все тело от побоев. Он погладил кобылу,
расправил редкую гривку и провел рукой по тощей спине с выдающимися
ребрами.
- Не сердись на нас, Курбан! Сам знаешь: собаки сперва из-за кости
раздерутся, а там, глядишь, опять рядком греются на солнце,- говорили
соседи.- Из-за воды родной брат делается зверем. Так скажи, Курбан, зачем
приезжал джигит окружного начальника?
- Война...- сказал глухо Курбан.
- Война?! - повторили все четверо и застыли.
- Какая может быть война? - очнулся один.- Хорезм-шах самый сильный
владыка мира, его тень покрывает вселенную. Кто осмелится воевать с ним?
- А чего они от нас хотят? Ведь мы не воины! Мы сеем хлеб, затем беки у
нас его отбирают, ну и пусть нас больше не трогают.
- Что же говорил джигит?
- Все,- сказал он,- пойдут воевать, защищать нашу землю. У кого есть конь
или верблюд, должны с ними явиться к беку.
- А я заберу жену и ребят и убегу с ними в горы или в болота. Что мне
защищать? Эти земли? Так они же не наши, а бека! Пусть беки со своими
джигитами за них и дерутся!
- У Хорезм-шаха есть войско из наемных кипчаков. Это их дело воевать, До
сих пор они больше воевали с нами, пахарями, и нам от них житья не было.
- А во пришла нужда, так и обратились к нам.
- Эй, смотрите! Еще новая беда!
По дороуе; вздымая пыль, быстро приближались всадники, за ними громыхали
высокими колесами четыре повозки. Они остановились около мазанки Курбана. С
телег соскочили несколько служителей с длинными белыми палками.
- Подойдите сюда! - сказал один всадник. Курбан и другие поселяне
приблизились, согнувшись и сложив руки ка животе.
- Вы меня должны знать. Я окружной хасиб, сборщик податей. Главный
казначей Мустафи разослал приказ всем хасибам. Стране грозит война, на нас
идут из степи язычники-татары. Если они ворвутся на наши земли, то всех
перережут, скот и хлеб заберут, и мы останемся голые.
- А мы и так голые! - сказала старая мать Курбака.
- А придут враги,- продолжал хасиб-сборщик,- так и головы потеряем.
Значит, нужно много и денег и хлеба, чтобы вооружить пятьсот тысяч воинов и
всех их накормить. А для этого шах приказал собрать налоги.
- Мы все налоги только что уплатили.
- Вы уплатили за этот год, а теперь платите за будущий. Платить надо
сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55