Барс лежал
посреди комнаты и как будто держал лапами свою отрубленную голову. Тело его
еще вздрагивало.
- Ты жива, хатун?
- А ты сильно ранен, смелый джигит? Кровь течет по твоему лицу.
- Э, пустое! Шрам поперек лица - украшение воина.
В комнату вбежал начальник охраны Тимур-Мелик. В дверях толпились
несколько воинов.
- Кто ты? Как ты попал во дворец? Как ты смел побить часовых? Отдай
оружие!
Джигит не торопясь вложил меч в ножны и спокойно ответил:
- А кто ты? Не начальник ли стражи Тимур-Мелик? Салям тебе! Мне нужно
видеть хорезм-шаха по крайне важному для него делу. Плохие вести из
Самарканда.
- Кто этот дерзкий человек? - прогремел властный голос. В ковровую
комнату вступил широкими шагами Хорезм-шах, положив ладонь на рукоять
кинжала.
- Салям тебе, великий шах! - сказал джигит, сложив руки на груди и слегка
склоняясь. Затем он резко выпрямился.- Ты здесь занят шутками и пугаешь
степными кошками слабых женщин, а во вселенной происходят важные дела. На
караванном пути я встретил гонца из Самарканда. Он загнал коня и бежал
дальше пеший, пока не свалился. Он, как безумный, твердил: "В Самарканде
восстание. Всех кипчаков убивают и развешивают по деревьям, как бараньи
туши в мясных лавках". Во главе восставших твой зять, султан Осман,
правитель Самарканда. Он хотел зарезать и твою дочь, но она с сотней
отчаянных джигитов заперлась в крепости и отбивается день и ночь. Вот
письмо от твоей дочери...
Хорезм-шах вырвал из рук джигита красный пакет и вскрыл его концом
кинжала.
- Я им покажу восстание! - бормотал он, стараясь в тусклом свете прочесть
письмо.- Самарканд всегда был гнездом бунтовщиков. Слушай, Тимур-Мелик!
Немедленно созвать кипчакские отряды! Я выступаю в Самарканд. Там не хватит
тополей и веревок, чтобы перевешать всех, кто осмелился поднять руку на
тень аллаха на земле... Эту женщину отнести в ее белую юрту и позвать к ней
лекаря... Джигит, как звать тебя?
- Э, что спрашивать! Так, один маленький джигит в великой пустыне!
- Ты мне принес "черную весть", а по древнему обычаю я должен "гонца
скорби" предать смерти. Но помимо этого ты зарубил моего любимого барса.
Какую казнь тебе назначить - не знаю...
- Я это знаю, государь! - воскликнул Тимур-Мелик.- Позволь мне сказать.
- Говори, храбрый Тимур-Мелик, и объяви это от моего имени дерзкому
джигиту.
- В военных делах упустить день и даже час - значит упустить победу.
Джигит выказал великое усердие и привез важное и хорошее для твоего
величества письмо. В нем говорится, что твоя дочь жива и храбро отбивает
нападения врагов, точно она сама воин. Ты, мой великий падишах, теперь
помчишься в Самарканд и еще успеешь спасти твою храбрую дочь от гибели. За
такую услугу шах прощает джигиту девять раз девять его преступлений. А
взамен убитого барса хорезм-шах получает другого, еще более яростного барса
- вот этого самого отчаянного джигита, и назначает его сотником ста
всадников-туркмен, которых джигит приведет с собой. Они вступят в твой
отряд личной охраны...
Хорезм-шах стоял изумленный и накручивал на палец с алмазным перстнем
завиток своей черной бороды.
- Сокол с пути не сворачивает, Хорезм-шах двух разных слов не говорит,- с
достоинством сказал джигит.- Куда прикажешь отнести туркменскую девушку?
Джигит наклонился и бережно поднял лежавшувшую Гюль-Джамал. На пороге он
на мгновение остановился высокий, худой и хмурый, сказал, обращаясь к
хорезм-шаху, точно равный к равному:
- Салям тебе от Кара-Кончара, грозы твоих караванов! - и гордый пошел
дальше.
Шах смотрел на Тимур-Мелика и не знал, гневаться на него или благодарить.
Тимур-Мелик громко смеялся.
- Какой, однако, лихой удалец! А ты, государь, еще говорил, что на
туркмен нельзя положиться. Да с войском таких джигитов ты покоришь
вселенную.
...Прошло несколько дней. Когда в ночном мраке тонкий серп полумесяца
повис над минаретом, несколько бесшумных теней проскользнуло мимо дворца в
переулок и остановилось в том месте, где свешивались над стеной ветви
старого тополя.
Волосяная лестница с крюком была закинута на гребень стены. Одна тень
взобралась наверх. Над белой юртой вился дымок, щели светились. На крик
совы из юрты вышла закутанная женщина..
В темноте послышались слова:
- Все туркмены - братья! Салям! Здорова ли хатун Гюль-Джамал?
- Я - служанка ее. Горе нам! Хорезм-шах уже три дня как уехал с войсками
усмирять восставший Самарканд. За дворцом теперь следит острый глаз
свирепой старухи, ханши-матери Туркан-Хатун. Она приказала перевести нашу
"Улыбку цветка" в каменную башню дворца и удвоила стражу. Она сказала, что
Гюль-Джамал останется в башне до смерти.
- Ты проберись к ней. Вот золотой динар для евнуха, а вот еще два для
стражи. Передай хатун Гюль-Джамал пусть она скажет ханше-матери, что хочет
произнести молитвы у могилы святого шейха, что находится за городом на
большой дороге. Туркан-Хатун не посмеет ей отказать молитвах, а когда она
выедет из города,- там Кара-Конча сделает что надо.
Тень снова взобралась на гребень стены и скрылась мраке.
Служанка шептала:
- Нет в мире злобнее и хитрее Туркан-Хатун! Если она захочет кого-нибудь
сжить со света,- кто может бороться с ней?
Глава девятая
В САДУ ОПАЛЬНОГО НАСЛЕДНИКА
Вот конь, и вот мое оружие! Они заменят мне
пир в саду.
(Ибрагим Моитесер, Х в.)
Тимур-Мелик был опытный воин, видевший немало сражений. Он не боялся
опасности. Не раз сабля врага взвивалась над ним, копье пробивало его щит,
стрелы впивались в кольчугу;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55